Инвалидность — не навсегда
В редакцию позвонил мужчина и сказал, что готов объявить голодовку или еще более радикально выразить свой протест государственной политике по отношению к инвалидам.
— У меня вторая группа по болезни Бехтерева, это суставы. Болезнь неизлечимая, можно только поддерживать здоровье, чтобы она не прогрессировала. А с меня снимают вторую группу и переводят на третью. И таких, как я, сейчас много. У государства так плохо с деньгами, что решили сэкономить на инвалидах?
Разъяснить ситуацию с новыми критериями определения инвалидности мы попросили руководителя областного медико-санитарного бюро, главного эксперта Надежду Олькову.
— Наша страна ратифицировала важный документ — Международную конвенцию о правах инвалидов. Это произошло осенью 2012 года. Там прописаны все права людей с ограниченными возможностями и обязательства государства по обеспечению этих прав. Основная мысль документа — отсутствие дискриминации инвалидов в обществе. В декабре 2014 года вышел закон N 419, который внес изменения в нормативные акты, где было выявлено несоответствие требованиям конвенции. Он вступит в силу с 1 января 2016 года. Тринадцать месяцев отпущено, чтобы все ведомства успели подготовиться, пересмотреть подзаконные акты и регламенты, убрать из них дискриминационные нормы.
— Что это за дискриминационные нормы?
— К примеру, авиация до недавнего времени могла запросто отказать в перевозке инвалида, если экипаж заранее об этом не был уведомлен. Сейчас авиаперевозчики не имеют права этого делать.
Раньше не было норм, которые бы обязывали владельцев помещений, в которых предоставляются услуги населению, обеспечивать безбарьерную среду — те же пандусы, доступный вход, двери. Сейчас это все регламентировано, начиная от проектирования и контроля за строительством и заканчивая надзором за выполнением услуги. Даже наказание предусмотрено за невыполнение этих требований.
Это один из аспектов Международной конвенции. А второй — само понимание инвалидности. В документе написано, что инвалидность — это эволюционирующее понятие. То есть, оно может изменяться. Возникает инвалидность на стыке жизнедеятельности человека с нарушениями здоровья и общественных барьеров.
В зависимости от того, как меняется состояние здоровья или насколько устранены барьеры, может измениться и статус инвалидности. Такой подход существует во всем мире и сейчас внедряется у нас.
— Что изменилось в определении группы инвалидности?
— В приказе Минтруда N 664, который вступил в силу в декабре прошлого года, уточнена оценка нарушения функций жизнедеятельности. Там все четко прописано, чтобы объективно можно было оценить состояние человека и установить, какой группе оно соответствует. Но главный посыл сегодняшнего дня — с помощью всего арсенала, которым обладает современная медицина, восстановить нарушенное здоровье. Если требуется высокотехнологичная операция — сделать ее. И потом оценить последствия. Если, к примеру, функция сустава после эндопротезирования полностью восстановлена, болей нет, в медикаментозном лечении человек не нуждается, инвалидность с него можно снять.
— А раньше не сняли бы?
— Раньше ведь протезирование практически не делали. Еще в 2004 году людей с поражениями суставов ставили на бессрочную инвалидность. А сейчас с помощью эндопротезирования научились убирать патологические очаги, и человек после такой операции практически здоров. Но если у него уже была установлена бессрочная инвалидность, то никто ее у него не отберет, закон обратной силы не имеет.
— Но понизят группу?
— Нет, если он сам не напишет заявление. Бессрочная инвалидность устанавливалась еще по ВТЭКовским критериям в 80-х -начале 2000-х годов.
— Наш читатель утверждает, что при его диагнозе улучшения здоровья быть не может.
— Это не так. У болезни Бехтерева есть разные формы течения. С 2000 по 2010 год Всемирная организация здравоохранения объявляла декаду костей и суставов. На протяжении десяти лет доктора всего мира искали новые методики лечения, обследования людей с болезнями костей и суставов и нашли препараты, которыми можно лечить эту патологию. Сегодня болезнь Бехтерева лечится и протекает уже по-другому.
Медицина не стоит на месте. Сейчас по многим формам лейкоза до 80 процентов пациентов выздоравливают, а раньше выздоравливали максимум 10-15 процентов.
Люди до сих пор думают, что если перенес, к примеру, инфаркт, то уже априори стал инвалидом. На самом деле у нас сейчас при инфарктах и предынфарктных состояниях проводится ангиография коронарных сосудов. Доктора могут найти участок сосуда, в котором есть сужение или тромб, этот тромб удалить, участок сужения расширить с помощью баллонной ангиопластики или установить стенты и таким образом восстановить кровоток. И тяжелые приступы стенокардии, которые могли бы привести к инфаркту, уходят. Сейчас эти операции уже на потоке.
— Правильно ли я поняла, что только после того, как человек, находящийся на инвалидности, получит необходимое лечение, у него могут пересмотреть группу?
— Да, только через определенный период, когда проведут восстановительные мероприятия за государственный счет. Причем в течение шести месяцев после инфаркта препараты для лечения нарушений сердечно-сосудистой системы предоставляются бесплатно. То есть человек социально защищен.
— А как в действительности обстоит дело с обеспечением лекарствами и с проведением необходимых операций? Насколько все, что прописано в законе, работает?
— За проведение операций и лекарственное обеспечение отвечает здравоохранение, я полной информацией не владею. Но мы видим, что многие пациенты, которые к нам обращаются, своевременно получили высокотехнологичную медицинскую помощь. Как только создали сосудистые центры, инвалидность и смертность сразу поползли вниз — по всей стране и у нас в области. Ведь если вовремя, в течение двух часов после возникновения инсульта человеку помочь, то очень высока вероятность, что у него будут минимальные нарушения на выходе. Это тоже забота государства.
Если раньше на эндопротезирование была очередь длиною в три года, то сейчас могут прооперировать в течение нескольких месяцев. Раньше на инвалидности были пациенты с остеохондрозами, с межпозвоночными грыжами, с защемлением нервного корешка, сейчас их оперируют по самым современным методикам, и люди практически полностью выздоравливают.
— Но если новый закон, о котором вы говорите, принимался в интересах инвалидов, то почему люди возмущаются? Или пенсия по инвалидности такая большая, что с ней не хотят расставаться?
— Я не назову точного размера пенсионных выплат. Но, помимо пенсий, у них есть соцпакет — лекарства, проезд в общественном транспорте, путевки в санатории. Кроме того, предусмотрено обеспечение реабилитационными мерами. Например, бесплатная ортопедическая обувь, корсетные изделия. Обычная-то обувь сейчас стоит дорого, а ортопедическая в три-четыре раза дороже. Не инвалиду ее купить достаточно сложно. Но у нас нет полномочий решать вопросы материальной помощи людям, у которых нет признаков инвалидности.
— Боюсь, не только у нашего читателя возникла мысль, что пересмотр критериев инвалидности связан с экономическими трудностями, и что государство пытается залатать дыры в бюджете, экономя на пенсиях.
— На самом деле никакой связи нет. Приказ Минтруда готовился долго. В Тюменской области его опробовали в качестве пилотного проекта еще в 2012 году, потом долго дорабатывали. И сейчас в него еще вносятся поправки.
— Если все-таки человек не согласен с решением экспертов, он может его обжаловать?
— Конечно. Порядок обжалования тоже определен законом.
— Много ли в Тюменской области инвалидов?
— В стране — около 9,5, а в Тюменской области около 9 процентов. То есть, на один миллион 460 тысяч населения около 107 тысяч инвалидов, среди них пять тысяч — дети, остальные взрослые. И на протяжении нескольких лет эта цифра почти не менялась.