Небесный штурман из деревни Тандашково
Старший брат моего отца Михаил Иванович Ермаков (1917-1987) — кадровый офицер ВВС принял свой первый бой 22 июня 1941-го на белорусской земле. А последний боевой вылет, девяносто шестой по счету, совершил над Восточной Померанией 4 мая 1945-го.
Между двумя этими датами — вереница событий, которых с лихвой хватило бы не на одну, а на несколько жизней.
Уроженец деревни Тандашково Велижанского района Михаил Ермаков, как и многие мальчишки тех лет, с детства мечтал о покорении пятого океана. Его кумирами были Валерий Чкалов и Михаил Громов. Он и подумать не мог, что Михаил Михайлович Громов сыграет важную роль в его драматической судьбе.
Поначалу все складывалось обыденно и просто. Второй ребенок в многодетной семье деревенского шорника окончил школу-семилетку в Велижанах и курсы колхозных счетоводов. Успел поработать в колхозе, а в 1937 году стал учлетом Луганской школы летчиков-наблюдателей и бомбардиров ВВС имени Пролетариата Донбасса. В местном военкомате, видимо, учли его комсомольскую активность, семилетнее образование и «многолетний стаж работы счетоводом». 5 мая 1941-го, окончив полный курс штурманского отделения авиашколы, Михаил Ермаков получил звание лейтенанта и назначение на должность штурмана бомбардировщика СБ (АНТ-40) в Западный особый военный округ. Ему предстояло служить в 128-м бомбардировочном авиаполку. Штаб части находился в Витебске, а 41 самолет полка располагался на полевых аэродромах в радиусе нескольких десятков километров.
Роковое 22 июня молодой штурман встретил на аэродроме в Барановичах, куда экипаж за два дня до начала войны перегнал свой «барахливший» бомбардировщик на плановый ремонт.
Тридцать лет спустя, приехав в гости в Тюмень, подполковник запаса Ермаков, рассказывая мне, своему племяннику-восьмикласснику, о первом дне ужасной войны, не мог унять дрожь в своем баритоне.
«22 июня — это день кошмара и мужества. На аэродроме творилось невообразимое. Взрывы, пламя, крики людей и вой немецких пикировщиков, раздирающий душу. Одни в панике метались по аэродрому, другие пытались вырулить на старт, третьи стреляли по самолетам из пистолетов. Не помня себя, я вскочил на крыло, сорвал люковой пулемет ШКАС и с плеча ударил по одному из «юнкерсов» длинной, нескончаемой очередью, благо, что две ленты были склепаны в одну. От огня с земли «лаптежник» (Ju-87) загорелся и взорвался в воздухе. От радости я заревел, заплясал и при этом жутко матерился», — вспоминал Михаил Иванович свой единственный сбитый вражеский самолет.
После первого дня войны он сумел совершить три боевых вылета в составе сборных экипажей. 24 июня последний СБ третьей эскадрильи был разбит на земле, а уцелевшим авиаторам пришлось выбираться из окружения.
К своим лейтенант Ермаков вышел только в сентябре 1941-го. О том, каким оказался этот путь, он не распространялся и после войны. Упомянул лишь, что «вышел в гимнастерке с «кубарями» в петлицах, отдаленном подобии галифе и в соломенных постолах на измученных ногах. Зато с пистолетом «ТТ» с тремя патронами и партбилетом у сердца».
Окруженцы 1941-го не избежали тщательной проверки. «Строго совершенно секретным» распоряжением ГУ ВВС КА от 6 марта 1942 года предписывалось: «командный и начальствующий состав, прибывающий после «фильтрации» органами НКВД СССР, направлять в запасные авиаполки».
Для Михаила Ермакова таким полком стал 23-й ЗАП на станции Белая под Иркутском. Здесь-то и посчастливилось штурману лично встретиться с одним из кумиров своего детства — генералом Михаилом Михайловичем Громовым -Героем Советского Союза N 8 и легендарным участником довоенных рекордных перелетов.
С легкой руки сурового инспектора-генерала, лейтенант Ермаков оказался на авиазаводе N 125 в самом Иркутске, в цехах которого строились двухкилевые пикирующие бомбардировщики Пе-2. На заводе Михаил выполнял обязанности штурмана-военпреда, но рвался на фронт.
Он мечтал вернуться в родной 128-й полк, вышедший из окружения в количестве 17 человек, но со своим знаменем. Однако судьба распорядилась иначе.
18 мая 1943 года лейтенант Ермаков стал штурманом звена 93-го отдельного корректировочно-разведывательного авиаполка 6-й воздушной армии, а еще через пять дней совершил первый боевой вылет над передним краем.
Ему не довелось лично сбивать самолеты, но 96 боевых вылетов на «пешке» он считал своим вкладом в общую Победу.
Последний вылет Михаил сделал над городом Штеттин (Щецин) в составе ВВС Войска Польского, куда 93-й Краснознаменный ордена Кутузова III-й степени авиаполк включили незадолго до Победы, назвав 14-м Польским.
Любопытно, что первым командующим ВВС Войска Польского стал бывший командарм-6 генерал-лейтенант и Герой Советского Союза Федор Полынин (1906-1981), он же дивизионный генерал Польши Теодор Полынинский, не знавший по-польски ни единого слова кроме ругательств.
Капитан Ермаков фуражку на конфедератку не менял. Он стал преподавателем навигации и аэрофотосъемки на офицерских курсах ВВС Северной группы войск. Затем окончил курсы усовершенствования командного состава при Военно-инженерной авиационной академии имени Н.Е. Жуковского, где и познакомился с Владимиром Ильюшиным (1927-2010) — сыном легендарного конструктора, будущим Героем и знаменитым летчиком-испытателем.
Последним самолетом в летной карьере Ермакова стал первый советский фронтовой реактивный бомбардировщик Ил-28. Звено этих самолетов прошло над Красной площадью 9 марта 1953 года, отдавая последние почести генералиссимусу Сталину. Вел тройку реактивных «Илов» знаменитый « Дракон» — будущий маршал авиации Евгений Савицкий. А курс на головной машине держал штурман-лидер Михаил Ермаков.
В 1957 году сорокалетний подполковник попал в «миллион двести» — сокращение офицерского состава. О причинах этого Михаил Иванович никогда не распространялся. Он выбрал местом жительства Барнаул и все последующие годы трудился в отделе транспортного машиностроения Алтайского крайкома КПСС. В этой должности он имел отношение к Тюменскому моторному заводу, чем и объяснялись его частые командировки в Тюмень.
***
фото: Майор Ермаков, Щецин, 1957 год;Капитан Михаил Ермаков и старший лейтенант Владимир Ильюшин, Москва, 1951 г.