Девочка с двумя именами
Рождение простой, вроде бы, девочки Октябрины в ноябре 1937 года наделало много шуму. Забирать ее с мамой Таисией Сергеевной из роддома на улице Семакова приехали люди в форме НКВД и на ведомственной машине.
Врачи и акушерки испугано зашептались: «Это за кем?..» Смущенная Таисия Сергеевна поспешила успокоить медперсонал: «Это за мной — муж!»
— Я думаю, мама и сама не ожидала такой встречи, — рассказывает Октябрина Михайловна Капустина (в девичестве — Замулдинова). — Папа-то у меня, насколько я знаю, невысокую должность в НКВД тогда занимал. Кем он мог там быть с двумя классами образования? Но вот машину ему по торжественному случаю выделили. Мама потом рассказывала, что он руки ко мне сразу протянул и сказал: «Давай мне сюда мою Октябриночку!» Она не сразу внимание обратила, как он меня называет, а дома уже заметила и переспросила: «Как-как ты ее зовешь?» -«Октябрина!»
«Еще бы танком назвал!» — возмутилась мама. Но поделать уже ничего нельзя было, отец сам на меня все документы оформил. Сказал, что имя он мне дал в честь Октябрьской революции — мое рождение на годовщину пришлось. А позже мама тайком к батюшке сходила — в храм, тоже на улице Семакова. Они по святкам посмотрели, и оказалось, что в день моего рождения были именины у Иннокентия. Так меня и стали звать: мама — Инной, папа — Октябриной…
Правда, вела-то я себя все больше как Октябрина — целеустремленная была, с детства знала, что хочу выучиться, освоить достойную профессию. Родители мои хорошего образования не получили. Наверное, за них хотела наверстать.
Отца на фронт забрали в первые же дни войны. Смутно помню его проводы, потому что мне тогда и четырех лет еще не исполнилось. Единственное, что знаю: жили мы на тот момент в деревне Казарово, а после отъезда отца переехали в Тюмень.
Нас у матери на руках оказалось шестеро: четыре ребенка отца от его предыдущего брака, я и мой младшенький брат Максим, которому еще и годика не было. Кажется, чуть позже трех детей отцовских его сестры двоюродные забрали, а самая младшая из них -Роза — с нами осталась. Так и скитались по городу. Жили там, где приютят. Один раз даже какое-то время обитали в бане. Питались мерзлой картошкой, пока мама не устроилась охранять подсобное хозяйство завода пластмасс — оно находилось в районе тогдашнего дома отдыха Оловянникова.
Мы поселились в сторожке. Мама развела для нас небольшой огородик. Потом ее знакомая из города попросила взять на постой козу с козленком. Козленок для нас, детей, был забавой, а коза — кормилицей. Ее хозяйка приезжала каждый вечер на дойку и нам отливала литр молока. Чтобы мать сама подоила чужую козу — такого ей даже в голову не приходило!
Когда я в школу пошла, уже умела читать. Учительница удивлялась: мама, вроде, не грамотная, а ребенок бегло читает. А это меня научил соседский мальчик — он был на несколько лет старше. Мы с Максимом ходили к нему в гости, сидели рядом, когда он делал уроки. Так, глядя на него, и научилась читать. Дома потом газеты читала. На них же, в первые годы учебы, и писала, потому что другой бумаги не было.
Да много чего не было!.. Люди голодали. Помню, когда мама мне собирала нехитрый обед в школу, то всегда клала в холщовую сумку лишнюю картофельную лепешку — для учительницы.
Отец пришел с фронта где-то через год после Победы — все это время лежал в госпитале. Вся спина у него была в осколочных ранениях. Даже не представляю, как он с этим прожил всю жизнь.
Я вообще мало что о нем знаю. Где воевал? Имел ли какие-то награды? Какие воспоминания сохранил после войны? Тогда, почему-то, об этом его не расспрашивала, а он и не рассказывал. Сейчас-то уже поздно.
После его смерти в 1969 году выяснилось, что в различных документах его имя и фамилия написаны по-разному. Такая путаница с татарскими именами часто бывает. Я его помню как Мингачетдина Замулдинова. Хотя и на работе, и соседи его называли дядей Мишей — вот и получилось, что отчество у меня Михайловна. Так меня в отделе кадров в стройтресте записали, где я после школы работала несколько месяцев учеником штукатура. В то же время там работал и отец, которого все знали как Мишу.
А до стройтреста где он еще только ни работал! После фронта на север мы с ним ездили, на рыбный промысел. Когда в Тюмень вернулись, он успел еще в НКВД поработать. Помню, оттуда приносил мне разные бланки, которые, видимо, ему выдавали на растопку печей. Я из этих бумаг шила тетрадки, в классе такие были только у меня…
Помню и время, когда мы жили в поселке в Нижнетавдинском районе. Мне тогда где-то лет десять было. Еще к тому времени у нас братик Васька появился. Втроем-то мы — я, Максим и Васька — попали в. детдом. В один из дней отец с Розой в город уехал, мать их не дождалась и решила за ними идти: пешком, зимой, несколько десятков километров!
Дня три мы в своей избушке оставались, а потом, не зная чем кормить братьев, я реветь начала, и соседи это услышали. Вызвали милицию, нас и забрали. Ваську — в городской детдом. Нас с Максимом — в Иску увезли. Потом нас родители, конечно, забрали. И в 1949 у мамы еще один ребенок появился — Саша. Теперь у меня три брата стало.
Училась я легко. Сначала в машиностроительном техникуме. Правда, на третьем курсе пришлось на заочное отделение перевестись, потому что замуж вышла и уехала с мужем в Сургут. В Тюмень вернулась вдовой — муж погиб.
Здесь поработала в Главтюмень-геологии, затем поехала в Свердловск, где поступила в горный институт. Позже окончила Тюменский индустриальный институт по специальности «геология и разведка нефтяных месторождений». Так всю жизнь по этой специальности, ставшей любимой, и работала. На пенсию ушла в 1993 году — из института ЗапСибНИГНИ.
На работе меня, кстати, чаще всего Инной называли. Так и прожила всю жизнь с двумя именами. Как и мой отец.
***
фото: Октябрина Михайловна сейчас;И Октябрина в юности.;И Октябрина в юности.