Не дожидаясь, когда грянет гром
Обрушение части жилого дома по улице Харьковской будто бы пробудило горожан ото сна: только на нашу редакцию обрушился шквал звонков, жители просят помочь признать их дома аварийными. А кто-то, наверняка, старается постелить соломку заранее.
Чтобы проверить этот тезис, мы обратились к читателям с двумя вопросами: сколько лет вашему дому, и что вы делаете, чтобы сохранить его?
Татьяна, Геологоразведчиков, 2:
— Дом — старое кирпичное общежитие коридорного типа. Сколько ему лет, затрудняюсь ответить. Может быть, лет 50. Несколько месяцев назад инициативная группа жильцов составляла обращение к городским властям о том, что дому необходим капремонт. Коммуникации сгнили, подвал в безобразном состоянии, из стены на первом этаже в двух местах вываливаются кирпичи… Насколько я знаю, это обращение ни к чему не привело, а самостоятельно нам с такими глобальными проблемами не справиться. А так, конечно, стараемся. Взять ту же сантехнику в кухне и других местах общего пользования: где-то что-то потечет-сломается — сами меняем.
Юлия, Пермякова, 68/1:
— Моему дому 7 лет, и у нас есть в коммунальных платежах графа «на ремонт» или как-то так. Вот это и есть наш вклад в продление жизни дома. Правда, на что эти деньги тратятся, я не знаю. Но думаю, если спросить, то все покажут и объяснят.
Юлия, менеджер:
— Дому чуть больше десяти лет. Я въехала в него сразу после окончания строительства. Считается, что ухода требуют только старые дома, но и новые — тоже. Точнее, территория. Тогда мы деревца высаживали, кустарники. Упросили наше ТСЖ убрать скамьи от подъездов: летними ночами было невозможно спать из-за воплей пьяной молодежи. До сих пор каждый год выходим не только на общегородской субботник, но и сами его устраиваем во дворе.
Валентина Васильевна, пенсионер:
— Нашему дому ровно 20 лет. Не абы какой возраст, есть дома много старше. Но и с нашим похлопотать приходится. Так, недавно мы заменили в подъезде стояк: уговорили всех соседей. Трубы уже ржавые, а менять в одной квартире нет смысла. К слову, потопы у нас не такой уж редкостью считались, но ни разу никто ни на кого в суд не подавал. Наоборот, если мы топили соседей снизу, то они к нам не ругаться, а помогать прибегали. Или, помню, поздней осенью бойлер сломался — тоже в срочном порядке все жители подключились: и деньги нашли, и новый бойлер. Да много чего за 20 лет было, все решали. Ругались, бывало, только на собраниях — до хрипоты.
Юлия Игоревна, менеджер:
— Моему дому почти 15 лет. Вроде, в нормальном состоянии. Хотя наша УК «Надежда», кажется, ничего серьезного с домом не делала. Разве что домофоны поменяла. При этом затраты лично у меня на дом серьезные. Я вовремя плачу коммуналку. Стараюсь не мусорить в здании, не разрисовывать в нем стены. А что я еще могу сделать для дома?
Анна Анина, домохозяйка:
— Сначала я жила в доме, который построили в 1965 году. Долго ждала, когда в нем сделают капитальный ремонт. Надоело, что он потихоньку разваливается, и из угла постоянно дует, а потому переехала в новостройку. Моему теперешнему дому два года, но я уже опасаюсь за него. Пытаюсь бороться с управляющей компанией «Тюменьремжилсервис», сотрудникам которой, похоже, наплевать на нас. Насколько знаю, в подвале стоит вода, но осушать его не хотят. Скорее всего, из-за этого в нашем подъезде есть трещины на стенах. Сама стараюсь аккуратно относиться к дому — не вредить ему, чтобы избежать затрат в дальнейшем.
Алексей, директор бутика:
— Дому — шесть лет. Я постоянно на работе: лишь сплю в квартире и успеваю только за нее платить.
Алексей Баранов, пенсионер:
— Живем в этом доме, как приехали в Тюмень, — с 1971 года. Тогда все новоселы так своим квартирам радовались! Пылинки с дома сдували — сами все мыли, подметали, меняли лампочки, на субботники выходили. А потом, видать, попривыкли, закрылись за дверьми — хоть трава не расти. В подъезде бичи стали ночевать, в подвале — трубы постоянно рваться. Никто дом своим уже не воспринимал и не делал ничего. И до сих пор не хочет. Люди живут в доме, как в автобусе: мы заплатили — пусть нас везут. Государственное мышление у всех исчезло, даже в таких узких рамках, как своя многоэтажка.
Александра, юрист:
— Квартиру я снимаю, поэтому сколько лет дому, точно сказать не могу. По виду — довольно много. Это пятиэтажный дом с квартирами-хрущевками. Мой вклад в его сохранение — это квартплата.
Елена, преподаватель:
— Моему дому около 20 лет. И за те годы, что я в нем живу, еще ни разу не было таких ситуаций, когда жильцам приходилось бы дополнительно вкладываться в его содержание. Квартплаты хватает на то, чтобы управляющая компания вовремя проводила текущий ремонт в подъездах и ремонт сетей.
Вера Бикчентаева, комендант общежития ТюмГУ, ул. Красина, 19:
— Живу я в том же общежитии, что и работаю. Оно у нас построено в 1989 году. По роду службы я должна быть в этом доме хозяйкой — все видеть, все замечать и, если что, бить тревогу. У меня ведь голова, прежде всего, за студентов болит, они же мне как дети, родители их мне доверяют — я обязана сделать все, чтобы им жилось хорошо и уютно. Поэтому и свой дом, и студенческий — для меня единое целое. Не знаю, как бы я жила в другом месте. Наверное, так же, чуть что — била бы тревогу. Другой вопрос — услышали бы меня или нет. Здесь — слышат. Иногда, когда бываю где-то в гостях, сразу опытным глазом вижу недостатки, но когда спрашиваю: «Почему же вы так живете?» мне отвечают: «А на это есть управляющая компания. Наше дело маленькое — только сдать деньги».
***
фото: