Научиться говорить никогда не поздно
В представлении многих людей логопед — это тот, кто учит дошкольников выговаривать звук «р». Но мало кто знает, что в неврологических отделениях больниц тоже работают логопеды: они возвращают взрослым, пережившим инсульт или травму головы, возможность вновь общаться с миром.
Читателям «Тюменского курьера» о радостях и сложностях профессии рассказывает Лариса Бирюкова, логопед второй областной больницы.
— В детстве я никак не могла определиться, кем хочу стать, когда вырасту, — вспоминает Лариса Бирюкова. — То я рассаживала игрушки и объясняла им урок, стоя у доски: родители принесли мне маленькую, но настоящую доску. Не знаю уж, где они ее взяли. То я лечила кукол и медведей, воображая себя одетой в один из тех белых халатов, которые мне так нравились. К старшим классам решение уже казалось очевидным: медицина! К сожалению, ото всех я в то время слышала, как сложно учиться в медицинском институте. Наверное, меня это напугало. Я вдруг решила, что недостаточно умна. В вуз даже документы подавать не стала, пошла в медучилище. Конечно, будь тогда на моем месте нынешняя взрослая я, все вышло бы иначе. Но. Я люблю свою профессию, несмотря на все сложности, связанные с ней. В общем, перед получением диплома мы проходили практику у врачей разных специальностей, так я и познакомилась с Владимиром Самариным. После войны он фактически из ничего создавал логопедическую службу в Тюмени. Имея сам и медицинское, и педагогическое образования, он предложил мне отучиться на педагогическом факультете института и стать логопедом. Из двух детских желаний получилась одна профессия.
— Расскажите, в чем заключается ваша работа со взрослыми людьми?
— Моя задача: помочь пациенту восстановить так называемую речевую функцию, а не просто заговорить. Например, я сейчас рассказываю — это экспрессивная речь. Но вы в это же время слушаете, и это другая часть речевой функции. А читатели возьмут газету, и, чтобы понять написанное, им придется тоже задействовать часть функции. Зона письма, зона счета, зона распознавания мелодий, которые слышит наше ухо, и даже способность соотнести предмет и его название — все это может быть утрачено после инсульта или травмы головы. Практически вся наша социальная коммуникативная деятельность входит в речевую функцию. Иногда родственники пациента после первых занятий спрашивают: «Вы вообще с ним занимаетесь или нет? Он же по-прежнему не говорит!» Но многие пациенты и не должны сразу начать говорить. Кому-то сперва нужно научиться понимать то, что он слышит. Первое время я веду с такими пациентами очень странные диалоги: «Как вы сегодня себя чувствуете? Кто ушел? Я ушел? А кто тогда? Куда ушел?»
Другим пациентам, прежде чем заговорить, нужно заново научиться давать предметам и явлениям названия. Например, я спрашиваю лежащего в постели мужчину, указывая на его жену: «Кто эта женщина?» И предлагаю варианты ответа: «Дочка? Сестра? Жена? Внучка?» Он смотрит, а потом просто называет последний из предложенных вариантов: «Внучка!» Или я протягиваю пациентке бутылочку духов и спрашиваю: «Что это?» «Пахнут хорошо. Мне такие дочка в подарок привозила», — отвечает она. То есть понимает, что это — духи. Но не помнит, каким словом их назвать. Но это еще полбеды.
Иногда пациент выдает совершенную кашу: переставляет местами слоги и буквы в словах, произвольно заменяет одни слова другими и говорит, говорит — это называется логорея. Также пациенты могут иметь проблемы с логикой: не понимать смысла пословиц и поговорок. Или даже не уметь ответить на вопрос, как правильно: «Девочка спряталась за дерево или дерево спряталось за девочку?» Очень часто люди просто говорят последний из предложенных вариантов. Поэтому приходится перепроверять, прежде чем убедиться: отвечает человек правильно или наугад.
— Если исходить из ваших наблюдений, каким пациентам легче восстанавливать речевые навыки? Играет ли здесь роль уровень образования?
— Раньше считалось, что пациенты с высшим образованием восстанавливаются легче. Но теперь я бы не стала говорить об этом так однозначно. Можно получить диплом и за тридцать лет больше не взять в руки ни одной книги. А можно окончить техникум и, работая, например, водителем, прочитать огромное количество литературы. Так что, для выздоровления важно не наличие высшего образования, а реальный уровень образованности и начитанности.
Но есть и другая черта характера, важная для успеха — покладистость. Нужно, чтобы человек хотел учиться заново, а не упорствовал в том, что с ним все в порядке. Ведь пациент порой не знает, что это он неправильно понимает окружающих. Он может считать, что это окружающие неправильно понимают его. Такие люди начинают злиться и проявлять агрессию.
Неловко об этом говорить, но чаще всего так ведут себя начальники и вообще те, кто до болезни любил покомандовать. К такому приходишь и не знаешь: бросят в тебя книгой или попробуют ударить. Мне однажды пациент попробовал руку заломить. Я даже научилась определять тех, кто дома поколачивал жену или детей. Просто по поведению во время терапии. Некоторое время каждый раз перепроверяла свои догадки — прямо спрашивала у родственников. Теперь уже даже не сомневаюсь.
Еще такие больные часто произносят бранные слова. Удивительно: речь полностью нарушена, но как материться, человек не забыл! Впрочем, бывает и так, что ругаться начинают люди, никогда не говорившие грубостей. Еще один необычный факт: вот таких нервных и агрессивных пациентов раздражает, когда для работы им предлагаешь цветные картинки — им кажется, что это как-то по-детски. Даже пришлось заказать второй, черно-белый набор карточек.
— Наверное, такая необычная атмосфера во время работы как- то отражается на вашей личности и поведении дома?
— Что касается агрессивных пациентов, я на них не обижаюсь. Мне и правда нравится помогать людям, я с огромным удовлетворением воспринимаю их успехи. Но некоторое влияние профессия все же имеет. Например, я могу дома много раз повторять одно и то же. Причем, два раза — это минимум. Ведь на работе моим пациентам нужны десятки повторений. Конечно, родные привыкли. А посторонние люди могут и прервать эту бесконечную череду — я не обижусь.
Я вообще человек легкий и имеющий много увлечений: катаюсь на лыжах, каждый год хожу писать «Тотальный диктант», а в прошлом году даже участвовала в благотворительной театральной постановке — играла цыганку. Приобретая позитивный настрой вовне, я приношу его с собой на работу. Снова и снова повторяю урок со своими пациентами.
***
фото: Лариса Бирюкова.