Два Федорова
Продолжение. Начало в NN 56, 57.
К 10 сентября 113-я танковая бригада утратила практически все танки и была выведена в резерв. Окружить и разгромить противника в районе Козельска не удалось.
Итоги боев на Козельском направлении показали общий низкий уровень подготовки танковых экипажей. Им не хватало умения вести маневренные боевые действия.
«Сегодня близко, в километре, наблюдал работу наших танкистов, — записал в дневнике нарком танковой промышленности Вячеслав Малышев. — Прут прямо на мины и противотанковую оборону противника. Гибнут зря. За 20-30 минут немцы подбили и сожгли около 15 наших Т-34, а мы всего 2 немецких танка. Дней 20 близко наблюдал работу штаба фронта. Плохо организована штабная служба. Нет четкости и организованности (много слабее, чем на хороших заводах). Штабные работники малокультурны и развиты.»
К концу 1942 года Красная армия получила более 24 тысяч танков. Для такого количества боевых машин не хватало подготовленных экипажей. Поэтому раненые и обожженные танкисты в госпиталях не задерживались. Едва затянутся раны, сразу направлялись в пункты доукомплектования танковых частей.
13 ноября 1942 года старший лейтенант Федоров возвратился в 317-й танковый батальон 113-й танковой бригады 15-го танкового корпуса. Пополнение людьми и техникой проходило в районе Плавска в Тульской области.
После разгрома немецко-фашистских войск под Сталинградом Красная армия во второй половине января 1943 года нанесла серию сокрушительных ударов на Верхнем Дону, где оборону занимали союзники немцев — румыны, венгры и итальянцы. Войска гитлеровских сателлитов оказались не способны ничего противопоставить натиску 530-и танков генерала Рыбалко. Им недоставало противотанкового оружия. Румыны, итальянцы и венгры вели бой главным образом живой силой, и в борьбе против русских Т-34 их ресурсы быстро таяли.
Фрагменты «работы» 15-го танкового корпуса генерала Копцова, завершившего в районе города Алексеевка Белгородской области и поселка Ольховатка Воронежской области окружение 13 немецких, венгерских и итальянских дивизий, представил один из сдавшихся в плен итальянцев:
«Вновь ужасное зрелище: по бокам дороги видны трупы, изуродованные самым страшным и невероятным образом, который я когда-либо видел. Немецкие, венгерские и итальянские солдаты без голов, без ног, сломанные пополам, с половиной лица, превращенные в кровавые лепешки, из которых торчат кости, неописуемые кучи тряпья. Зрелище, которое невозможно описать. Бог мой! Как это страшно! Здесь прошла танковая колонна.»
Разгром Альпийского корпуса итальянцев, или, как окрестили их наши бойцы, «италов», завершили конники 6-го гвардейского кавалерийского корпуса генерал- майора Василия Соколова.
«Случилось это в яркий солнечный день. Кавалеристы мчались по снежному полю в своих черных бурках с развевающимися алыми башлыками. Блеск клинков, крики «ура», скачущие лошади — все это окончательно деморализовало итальянцев».
Так закончилось для Италии участие в «крестовом походе» на Восток. Пленных было так много, что их некому было конвоировать. Им просто указывали направление на ближайший сборный пункт или давали в сопровождение местных колхозников. Только 3-я танковая армия отрапортовала о пленении 73 тысяч человек. (Выжившие после длительного морозного и голодного этапа румыны, венгры и итальянцы содержались в организованном в феврале 1943 года в Тюмени лагере военнопленных N 93).
Во время танкового рейда в Острогожско-Россошанской операции рота Федорова освободила деревню Михайловка в Кантемировском районе Воронежской области. Там, по послевоенным воспоминаниям танкиста, опубликованным в брошюре «Горячие сердца» (Тюменское книжное издательство, 1958), «… гитлеровцы разместили взвод 45-миллиметровых пушек, два средних танка, четыре пулемета и пехоту. Комиссар бригады приказал нашему экипажу уничтожить этот укрепленный пункт. Наш танк, неуклюже покачиваясь всем корпусом на ухабах, мчался к деревне Михайловка. Первым мы обнаружили орудие. Началась перестрелка. С пяти снарядов расчет и пушка гитлеровцев были уничтожены. После этого мы быстро перенесли огонь по второму орудию и пулеметам. Вскоре замолчали и они. Внезапно справа из-за холма вынырнул танк с крестом на боку башни. Резко остановился, сделал выстрел и почти в тот же миг вспыхнул от нашего снаряда. Не успели мы обрадоваться успеху, как ощутили резкий удар по корпусу, и едкий дым густой бурой лентой полез к нам через смотровые щели.
— Горим! — крикнул я и приказал оставить машину. Механик-водитель Соловьев и стрелок-радист Деревянко спрыгнули на землю и отползли в сторону. Я присоединился к ним. Начали отстреливаться. Красные языки пламени жадно лизали наш танк.»
3-я танковая армия Рыбалко потеряла в том наступлении 10 тысяч человек убитыми и ранеными, безвозвратно 58 танков; еще около 200 выбыло из строя по причине боевых повреждений и поломок.
Писатель-фронтовик Виктор Астафьев писал:
«… десять дней на передовой — все, больше нервная система не выдерживает, нельзя человека держать здесь столько, это уже не боец, нужно отпускать его, чтобы очухался. Советских бойцов держали на передовой вплоть до гибели или очередного ранения. Танкистов — до потери последнего танка. Смену частей, как правило, производили лишь после того, как они теряли боеспособность и в строю оставались одни штабы и тылы. А в танковых бригадах — уцелевшие экипажи без танков. Никаких нормативных установок, регламентирующих отдых людей в боевых условиях, в Красной армии не существовало, поскольку считалось, что советский народ крепче стали».
Поредевшим и измотанным в длительном наступлении частям и соединениям требовалась передышка, пополнение людьми, техникой и оружием.
Но в Москве были уверены, что после Сталинграда стратегическая инициатива удерживается прочно, неприятель, по приблизительным подсчетам потерявший на Восточном фронте 102 дивизии, к решительным контрмерам уже не способен.
Расценив отход немецких войск от Харькова, Генеральный штаб Красной армии разработал новую наступательную операцию. Даже ее название — «Скачок» — было проникнуто величайшим политическим оптимизмом. Уже 22 февраля 1943 года предполагалось форсирование Днепра — «подарок Родине к 25-летию Красной армии».
Командующие 40-й, 69-й и 3-й танковой армиями генералы Кирилл Москаленко, Михаил Казаков и Павел Рыбалко получили директиву ставки:
«До Днепра осталось 400-450 км, а до весенней распутицы — 30-35 дней. Сделайте из этого соответствующие выводы… До разлива рек Днепр должен быть, безусловно, за нами».
Между тем противник сосредоточил западнее Харькова всю нацистскую «гвардию» — заново перевооруженные и полностью укомплектованные танковые дивизии СС «Адольф Гитлер», «Рейх», «Мертвая голова» и моторизованную дивизию «Великая Германия». В Запорожье прилетел сам Гитлер и приказал эсэсовцам: «Пленных не брать!»
Выслушав обращение фюрера, танкисты захлопнули люки танков и 20 февраля двинулись на восток. Натиск 800 танков застал советские войска врасплох. В день, определенный планом операции «Скачок» для форсирования Днепра — 22 февраля, — части шести стрелковых дивизий и танковых бригад 15-го танкового корпуса оказались окружены.
По данным противника, советские потери в «Красноградском котле» составили 12 тысяч человек убитыми, 61 танк и 225 орудий. Пропал без вести командир 15-го танкового корпуса генерал- майор Копцов.
В материалах расследования обстоятельств его «гибели», произведенного в марте-апреле 1943 года особым отделом НКВД 3-й танковой армии, отмечено:
«3 марта 1943 года генерал- майор Копцов, руководивший отходом частей танкового корпуса из района деревень Шляховая, Кегичевка, был ранен в правую ногу осколком разорвавшейся мины. Раненый Копцов был уложен в санитарную автомашину. Уход за ним осуществлялся воен- фельдшером роты управления корпуса Бубновой. Санитарная автомашина, в которой находился Копцов, была прицеплена к одному из трех выходивших из боя танков Т-34 из 113-й танковой бригады. На головном танке следовал зам. командира бригады подполковник Трушин. Вслед за первым танком двигался танк, буксировавший санитарную автомашину с раненым генерал-майором. Третий танк следовал в 100-150 м справа. У хутора Шевченко (4 км восточнее дер. Пер. Шляховая) третий танк отстал. В районе между хуторами Шевченко и Нов. Свет санитарная автомашина была обстреляна, поэтому генерал-майора перенесли в танк. Танк потерпел аварию. Копцов был вынесен из танка уже мертвым. Причины смерти установить не удалось. Предположительно, разрыв сердца (из показаний военфельдшера Бубновой). Тело Копцова было уложено в сани с упряжкой лошадей. В сопровождении ординарцев генерала ст. сержантов Юдина и Сербина сани продолжили движение. В районе ст. Лихачево военфельдшер Бубнова потеряла из-за темноты из виду сани с телом генерала. До сего времени единственные сопровождающие генерал-майора Копцова. не возвратились. Вследствие этого вопрос о местонахождении тела Копцова и дальнейшей его судьбе остается невыясненным».
При расследовании особисты обвинили танкиста Федорова и его экипаж «третьего отставшего танка» в «умышленном оставлении колонны, в которой находился раненый командир корпуса».
На допросе Федоров показал, что его танк «… отстал от колонны, ремонтируя гусеницу, поврежденную из-за наезда на мину. Потом он догнал часть колонны, в которой уже не было генерал-майора Копцова.» Показания Федорова подтвердил вывезенный в его танке из окружения начальник штаба 15-го танкового корпуса подполковник Александр Лозовский, принявший на себя командование корпусом.
Позднее об обстоятельствах исчезновения генерал-майора Копцова была получена такая информация:
«Адъютант командира 15-го танкового корпуса ст. сержант Юдин сообщил, что 29 марта 1943 года во время боев в районе западнее Харькова был ранен генерал-майор Копцов и после попытки выйти из окружения 2 апреля 1943 года захвачен немцами вместе с Юдиным во время сна в плен. Через несколько часов после пленения Копцов умер и похоронен южнее с. Красн. Совхоз Алексеевского района Харьковской области по левую сторону дороги».
По немецким документам, «при зачистке территории. обнаружено тело командира 15-го танкового корпуса генерала Копцова».
Странное изложение этой странной истории гибели Героя Советского Союза командира танкового корпуса покажет современному читателю всю трагедию стыдливо замалчиваемых событий февраля-марта 1943 года у Харькова и Белгорода, когда в очередной раз страшно качнулись весы военного противостояния.
Что касается танкиста Федорова, то из-за расследования обстоятельств выхода из окружения ему задержали представление к награждению за освобождение Ми- хайловки и уничтожение оборудованного там опорного пункта обороны противника. Первый орден Красной Звезды он получил лишь в мае 1943 года при очередном формировании 3-й танковой армии (тогда ее авансом преобразовали в гвардейскую) в районе города Новосиль в Орловской области. До Берлина было еще так далеко.
Продолжение следует.
***
фото: Танки и пушки прошедшей войны.