Человек с правильным взглядом
По-моему, фотограф Алексей Щукин изобрел новый жанр — портрет животного. Или, может, не изобрел, но своей работой подтвердил так, что и сомнений не остается: у животных лица, а не морды.
Скорее всего, зоологи меня поправят: скажут, что у зверей и птиц не эмоции, а инстинкты. Но зависит от того, кто и как смотрит. Если Щукин — через видоискатель фотокамеры, то видит богатейшую, красивейшую жизнь мира животных, где у каждого есть свой характер.
Мы тоже можем на нее посмотреть — в музее изобразительных искусств до конца месяца открыта фотовыставка Алексея Владимировича «Наедине с природой». Изумительной красоты пейзажи и фрагменты жизни северной фауны — это солидная «добавка» к выходу двадцатого, юбилейного фотоальбома известного мастера. Для экспозиции (как, впрочем, и для альбома, который тоже называется «Наедине с природой») Щукин отобрал лучшие плоды своих многолетних фотоэкспедиций в разные уголки нашей большой области.
Сегодня Алексея Владимировича знают как основателя и главу информационного фотоагентства «Тюмень», автора и составителя фотоальбомов о жизни Тюменской области. Но до этого фотограф прошел довольно долгий путь. Снимать начал еще в школе подаренной родителями «Чайкой», отец научил искусству мокрой фотопечати. Работал Щукин и в молдавских Союзе журналистов и информационном агентстве. Более двадцати лет отдал фотохронике ТАСС, пройдя все ступени профессионального роста вплоть до должности специального корреспондента по Тюменской области, Ханты- Мансийскому и Ямало-Ненецкому автономным округам.
Загадочный для городского человека мир лесов, тайги и их обитателей манил фотографа, кажется, всегда. Мне, человеку городскому, сложно представить, сколько часов надо просидеть в засаде, чтобы сделать такие интимные снимки, например, крадущегося в траве лисенка? Или как подкараулить свет заката, который вызолотил заснеженные лапы елей и положил на сугробы длинные синие тени? А как снять целую фотоисторию в одном диптихе: пасущиеся мирно косули, доверчиво сующие морды в сугробы в поисках жухлой травы, и рядом — огненная лиса. Щукин пишет: «Лисе такая добыча не по зубам, но охотничий инстинкт будоражит, не дает покоя». Можно было и не пояснять, если честно — и так сюжет прочитывается на раз.
Алексей Владимирович не раз рассказывал о так называемой кухне съемки мира животных. Например, говорил о том, как снимал тетеревов: приехал на ток в три часа ночи, сел в скрадок — замаскированное место, такие еще сооружают охотники. Правда, фотографу труднее, чем охотнику: попасть из ружья в птицу или животное часто проще, чем сделать живой красивый снимок. Вот и Щукин, бывало, не сразу устраивал скрадок в удачном месте: прилетели тетерева на рассвете, начали токовать, а фотограф понимает, что с его места сделать лучшие снимки не получится. Приходится ждать несколько часов, пока тетерева токуют, потом перебираться в другой скрадок — словом, ради нескольких снимков фотограф может просидеть в засаде несколько дней. А Щукин шутит, что при всем разнообразии сибирской фауны ему и двух жизней не хватит, чтобы сделать портреты всего мохнатого, пернатого, земноводного населения края.
. Заходишь в музейный зал, и мир распахивается перед тобой, как книга со множеством картинок. Здесь набухают почки и распускаются цветы. Пернатые выбирают себе пару, высиживают и выкармливают разевающее крохотные клювики потомство, учат его летать, оставляют гнездовье, чтобы лететь в теплые страны. Здесь идет борьба за выживание, нескончаемая, обусловленная самой жизнью погоня хищника за жертвой. И другая сторона, где хищники предстают заботливыми родителями своим малышам, где есть то, что люди называют нежностью.
В нашем городском мире, занятом собственным благоустройством, нет места этой понятной жизни, которую ведут животные. Точнее, они ее не ведут, как люди. Они — живут. У этой жизни есть, чему поучиться: мудрости, смирению, силе и простоте. Она совсем рядом, не надо даже выезжать за пределы родной области. Надо только уметь правильно смотреть.
***
фото: На выставке.