Всему свое время
Председатель Совета ветеранов труда предприятия «АтлантАвто» Иван Тимофеевич Тимофеев приехал в наш город в 1959 году. Тюменский лесотехникум тогда обрел нового преподавателя… А родился Ваня Тимофеев в чувашской деревне Сугайкасы недалеко от станции Канаш. Когда началась Великая Отечественная война, ему было шесть лет.
БЕЗ ВРАЖДЫ
Что-то сказать о самой войне мне затруднительно. Отец Тимофей Романович, наверное, писал письма с фронта, но я их не видел. Где и как воевал отец, ушедший на фронт в 1942 году, — не знаю. Только потом узнал, что он похоронен в братской могиле у деревни Переслегино, что недалеко от Великих Лук.
Военные действия до моей малой родины не дошли. Самолеты не пролетали, но звуки бомбежки я все же слышал. А еще видел, как технику на фронт везли по железной дороге.
Встречал я и немцев. Пленных. Ненависть? Нет, вражды точно не было. Такие же люди, как и все. Очень хорошо помню, что жили они в деревянном бараке, похожем на арочный склад, а работали на крупном вагоноремонтном заводе в Канаше. Видимо, заслужили уважение, а потому их никто не охранял. Есть им было нечего, вот они по вечерам и скитались по близлежащим деревням. Взрослые боялись их в дом пускать, а мы, дети, подкармливали. Без ведома родителей выносили продукты: три картошины, свеклу да вилок капусты. Мы ели примерно то же самое. Выбирать не приходилось. Картошка никому и никогда не надоедала. Мать ее, в основном, варила в мундире. Ели ее с солью. А еще был белый суп: капуста, картошка и лук. О каком-то любимом блюде даже не думали. Важно было хоть чем-то заполнить желудок.
КОНЬКИ
А еще в нашей деревне во время войны стоял учебный полк, где новобранцев учили стрелять и ходить строевым шагом. Селили их по домам. Наш не отличался от других — небольшой, однокомнатный, с русской печью, на которой мы и спали. Новобранцы приходили только ночевать. Спали на полу — на соломе, укрывшись шинелями. В армию они ушли с котомками, на которых как раз были хорошие ремни.
Один такой ремень я себе отрезал, чтобы наконец-то покататься на коньках. Мне их купил отец перед уходом на фронт. Хорошие коньки, металлические. Они тогда были редкостью — друзья катались на деревянных с металлической полосой. Осталась маленькая проблема — как их привязать к ногам? Вот и решил.
Но счастье мое длилось недолго. Солдату на фронт уходить, а у него вещмешок испорченный. Не в руках же его нести? Подняли страшный шум. А когда увидели мои коньки, сразу все и поняли. Ох, и попало же мне тогда.
ПРЯТКИ
Считаю, что детство мое было обычным. Кто-то из взрослых делал нам деревянные макеты винтовок и автоматов, и мы играли в войнушку. А еще недалеко от деревни в овраге было учебное стрельбище. Мы собирали гильзы и свистели потом при их помощи.
Любили играть в прятки. У дяди Андрея было пятеро детей. Мы к ним ходили. Во дворе — дровяник, сеновал, телеги. Было куда спрятаться. Победивший обычно кричал: «Мы победили! Ура! Наше дело правое!»
В начале войны здание школы отдали штабу учебного полка. Поэтому нас учили в маленьких комнатах, в частных домах. Каждый класс — в отдельном доме. Кто на полу сидел, кто на скамейке, кто на печке. Со мной было человек 20. Никаких учебников не было. Писали на газетах, бумаги же не было. Не было у нас и чернил. Сушили кору дуба. Мочили водой и этой жидкостью писали перьевыми ручками. Цвет получался разный — то коричневый, то черный.
НЕПОСЛУШНЫЕ КОРОВЫ
Самым несчастливым для меня стал 1943 год. Я ведь был старшим из детей. Сестре Вале после расставания с отцом было пять лет, а младшему брату — всего два. Раз я старший, то занимался в основном по хозяйству — поил, кормил, встречал и провожал скот. А еще работал в огороде. Мама была бригадиром в колхозе. Работала она много: на покосе, на жатве, на молотьбе.
Запомнились на всю жизнь события 21 сентября. Утром мне нужно было собрать по всей деревне коров и пригнать их к определенному месту, где их уже забирал пастух. Но в тот день скот меня не слушался. Коровы начали бодаться. Я немного растерялся, взял палку, начал ей размахивать и кричать на коров. Те на меня чихали, продолжая толкаться. Одна из них, пятясь, наступила мне на левую ногу и сломала ее в районе голеностопа. Да так, что кости раздробила. Было очень больно! Кричал сильно, но взрослых не было. Как-то выполз подальше от стада на дорогу. Тут и пастухи подошли. Один из них сразу побежал на работу к моей матери. Та примчалась, но что делать? Под руками была только двухколесная тележка, на которой возили сено и солому. Положила меня и повезла домой. А я ору не останавливаясь. В нашей деревне был только фельдшер. Чем бы он мне помог? Мать побежала в колхоз, выпросила телегу и то ли коня старого, то ли быка. Точно не помню. Но ехали мы медленно. Добрались до Канаша, а там все поликлиники и госпитали заняты ранеными бойцами. Гражданских не принимали. Проездили по городу целый день и ни с чем вернулись домой. На следующий день мать — Анастасия Кузьминична — отвезла меня к целительнице в другую деревню. Старуха затопила баню, обработала горячей водой мою ногу и положила на нее березовую кору вместо гипса. Но это не помогло — боль не проходила. В итоге мать через военкомат добилась разрешения, чтобы меня лечили в городской больнице. Там-то мне уже наложили гипс по всем правилам.
Лежу неделю дома, лук перебираю. Измучился уже. И получаем извещение из военкомата — 18 сентября 1943 года в госпитале от ран умер отец. Вот тогда мать действительно рвала на себе волосы!
Год вообще вышел плохим — еще в феврале мы похоронили маму отца. А вот деда я не видел — он умер еще до моего рождения. Родителей мамы раскулачили в 1932 году. Отобрали дом и скот и направили в Троицк Челябинской области. Мать рассказывала, что зимовать им на Урале пришлось в обыкновенной палатке. Через год она сбежала в Чувашию, где познакомилась с моим отцом и вышла за него замуж.
ИСТОРИИ
Война завершилась. Радостную новость мы узнали как раз у здания нашей школы. Военные к тому моменту ее освободили. Встретили новость криками «Ура!» Кепок и фуражек у нас не было. Поэтому мы кидали в небо зимние шапки. Может, потому что холодно было?
После войны много земляков не вернулись домой. А те, кто пришел, -тот хромой, тот косой. Некоторые пожили годик-два и уходили в иной мир. А вот мой сосед, Иван Тимофеевич Тимофеев, долго жил. Не родственник он мне. Тимофеевых по деревне у нас было с десяток семей. Иван Тимофеевич пришел с фронта без ноги. Рассказывал, что завершил войну в Чехословакии в звании майора, а демобилизовался почему-то капитаном. Нам мальчишкам те звания были до лампочки. Просто сидели и слушали истории.
ТЕХНИКА
В 1946 году в нашей деревне появился трактор. Работал на нем Петр Иванович Денисов, но недолго. Как-то уснул, и трактор в овраг свалился. Сам остался жив, а вот технику повредил. И опять остались мы без трактора. Сразу после войны я впервые увидел машину. Это был грузовой ЗИС-5. Дети бегали за ним по деревне и кричали «Ура!» А стационарный комбайн в колхозе появился только в 1950 году.
Особо я на коньках так и не покатался. Уже когда в Тюмень приехал — около 25 лет мне было. Попытался встать на коньки, но не получилось. Всему свое время.
Вместо послесловия.
Ответ на запрос в архив военного комиссариата Чувашской республики Войсковая часть полевая почта 62931.
Ваш муж гвардии красноармеец-стрелок Романов Тимофей Романович 1909 г. р., уроженец д. Сугайкасы, находясь на фронте, умер от ран 18 сентября 1943 г. Похоронен: Калининская обл., Великолукский район, д. Грицково, могила N 24.
Рядовой Романов Тимофей Романович перезахоронен в братской могиле д. Переслегино.
***
фото: Иван Тимофеев 60 лет назад;Извещение из комиссариата Чувашской Республики.