Везучий «бомбер»
Продолжение. Начало в N 22.
«… Я допустил преступную ошибку, — записал следователь от имени Павлова, бывшего командующего Западным фронтом, — что разместил авиацию близко к границе на аэродромах, предназначенных на случай нападения, а не обороны. В результате в первый же день войны авиация округа понесла огромные потери, не успев подняться в воздух…»
По сути генералов Западного фронта обвинили в том, что они неукоснительно выполняли приказы Сталина, наркома обороны маршала Семена Тимошенко и начальника Генерального штаба генерала армии Георгия Жукова, категорически запрещавшие любые военные приготовления не только в мае, но и в июне 1941 года. Что касается аэродромов, построенных ближе к границе, чтобы «поддержать наступающую Красную армию», то такова была военная доктрина государства.
В закрытом судебном заседании без участия обвинения и защиты, без вызова свидетелей Павлов отрекся от всех показаний, данных на предварительном следствии:
— Этим показаниям прошу не верить. Антисоветской деятельностью я никогда не занимался. Показания о своем участии в заговоре я дал, находясь в невменяемом состоянии. Я прошу доложить нашему правительству, что на Западном фронте измены и предательства не было. Все работали с большим напряжением. Мы в данное время сидим на скамье подсудимых не потому, что совершили преступление в период военных действий, а потому, что недостаточно готовились к войне в мирное время…»
В тот же день приговор был приведен в исполнение.
К новому командующему ВВС Западного фронта генерал-майору Андрею Таюрскому «приглядывались» недолго. 8 июля 1941 года его арестовали и расстреляли 23 февраля 1942 года, в день Красной армии.
В живой силе, по количеству танков и самолетов ЗапОВО имел очевидное превосходство над противником — группой армии «Центр». Но летчики 2-го воздушного флота Люфтваффе были готовы к боевым действиям технически и практически. Пилотов ВВС ЗапОВО меньше учили. Боевую летную науку они постигали уже в бою. Кто выходил живым из первых трех боевых вылетов, мог рассчитывать не только на везение, но и на победы.
Ответный удар
12-я бомбардировочная авиадивизия полковника Владимира Аладинского базировалась на аэродромах восточнее Березины и Днепра в окрестностях Витебска вне зоны поражения авиации противника и не понесла потерь от «уничтожающего первого удара Люфтваффе». В 128-м бомбардировочном авиаполку, где служил стрелком-радистом учитель из Бердюжья Алексеев, числился 41 бомбардировщик СБ. Этот простой в пилотировании, устойчивый самолет к началу войны по скорости, маневренности и оборонительному вооружению не мог уже без прикрытия истребителей в полной мере противостоять «мессершмиттам». Авиационные 7.62 мм пулеметы ШКАС с винтовочными патронами считались слабой защитой.
22 июня 1941 года в штаб дивизии поступил Боевой приказ N 01 командующего ВВС Западного фронт генерал-майора Копеца: «Двумя полками в течение дня 22.6.41 г. уничтожить танковую группировку противника в районе Сувалкского выступа».
Две эскадрильи 128-го БАП поднялись в воздух и, преодолев расстояние в 400 км, с высоты 1500 м сбросили 58 бомб на восточный пригород Сувалок. По данным разведки, там находился крупный немецкий склад. А буквально в трех-четырех км южнее был аэродром, на котором базировались три (!) истребительные группы Люфтваффе. По невероятному стечению обстоятельств или из-за феноменального везения ни советские бомбардировщики не заметили летного поля, битком забитого самолетами, ни немецкие истребители не успели отреагировать на появление СБ. К 16 часам дня полк сосредоточился на запасных аэродромах, потеряв лишь один СБ, получивший незначительные повреждения при посадке.
Очередной приказ командующего ВВС Западного фронта, поступивший в штаб 12-й БАД в 6.30 24 июня, требовал «поддержать конно-механизированную группу генерала Болдина (заместитель командующего Западным фронтом. — Авт.)…»
Экипаж СБ: командир — мл. лейтенант Николай Пивнюк, штурман — мл. лейтенант Василий Лебедев, стрелок-радист -мл. сержант Алексеев произвел три (!) боевых вылета.
Из боевого донесения, штаб 12-й БАД за 24 июня: «… 128-й БАП произвел 33 самолетовылета на атаку, сброшено 16 шт. ФАБ-250, 100 шт. ФАБ-100. Сбит один Ме-109. Потеряно 5 СБ от артиллерии (так в тексте) и истребителей противника. Полк имеет 39 СБ…»
Счет сбитых 128-м полком немецких самолетов открыл наш земляк Алексеев.
Ветераны бомбардировочной авиации после войны вспоминали: «Так считалось: если на первом вылете не сбили — жди третьего, на нем могут скосить. Если на третьем ты цел — седьмой вылет. Если и тут остался жив — пролетаешь всю войну.»
По сравнению с большими потерями в соседней, считавшейся одной из лучших в ВВС Красной армии 13-й авиадивизии (за первые четыре дня войны она выполнила 351 вылет и потеряла в воздухе 1 35 бомбардировщиков), экипаж Пивнюк — Лебедев — Алексеев обоснованно считался везучим. Но везение обеспечивал каждый: один ловко маневрировал, другой прокладывал наиболее безопасный курс, третий метко стрелял.
В дивизии с «несчастливым номером» тоже был опытный летный состав. И в обстановке новой войны 24-й Краснознаменный бомбардировочный авиаполк 13-й авиадивизии оказался в числе лучших. 24 июня полк выполнил 46 вылетов, что в два раза превысило количество исправных самолетов. Но во втором вылете этого дня из 19 бомбардировщиков на свой аэродром вернулось только два. Это запредельно высокий (по меркам любых ВВС) уровень потерь. При отсутствии истребительного прикрытия вся надежда была на боевую подготовку и везучесть бортовых стрелков…
В последующие два дня обстановка на земле стремительно ухудшилась. Танки вермахта вышли к Минску. В тот же день, 26 июня, нарком обороны маршал Тимошенко подписал Директиву: «… Систематическими непрерывными налетами, днем и ночью, уничтожать танки противника. бомбардировать с высоты 400 метров не мелкими группами, а полками».
Высшее военное руководство надеялось, что мощные удары авиации с высот, заведомо гибельных для бомбардировщиков СБ, ДБ-3 и ТБ-3, смогут если не разгромить танковые и моторизованные колонны противника, то хотя бы затормозить их непрерывное продвижение на восток.
Против наступавшей на Минск 3-й танковой группы вермахта брошено сразу пять (!) авиадивизий. Именно 26 июня, атакуя на шоссе Молодечно — Минск немецкую танковую колонну, погибли экипажи капитанов Николая Гастелло и Александра Маслова. Имя одного из них перешло из истории в легенду, хотя все экипажи тихоходных ДБ-3, лишенных истребительного прикрытия, были настоящими героями (из 27 бомбардировщиков, вылетавших бомбить врага в этот район, на свой аэродром у Смоленска вернулся только один).
В тот же день, 26 июня, стрелок-бомбардир Алексеев отбился от наседавших со всех сторон «мессеров», но самолет был поврежден над целью зенитным огнем с земли. Экипаж совершил вынужденную посадку и пешком добрался до места базировки остатков 12-й авиадивизии у Западной Двины. В воздушном бою Григорий Федотович получил ожоги лица и рук, но от госпитализации отказался.
Огонь с небес
Утром 29 июня к рубежу Западной Двины и Днепра выдвигались форсированным маршем соединения Второго стратегического эшелона. Появление немцев на восточном берегу Березины означало, что противник сможет выйти к предполагаемому оборонительному рубежу раньше, чем его успеют занять и оборудовать выдвигаемые с Поволжья, Урала и Сибири армии. Авиация стала той последней «соломинкой», на которую еще можно рассчитывать.
В полдень маршал Тимошенко приказал: «Всем соединениям ВВС Западного фронта. Немедленно всеми силами эшелонировано группами уничтожить танки и переправы в районе Бобруйск». Немецкие историки назвали тот день «воздушным Верденом».
Наша авиация несла страшные потери. Полки дальних бомбардировщиков ДБ-3, ТБ-3 и скоростных СБ сгорали на глазах. По советским данным, 29-30 июня в полосе бобруйской переправы погибли 83 самолета. Еще 34 бомбардировщика советские ВВС потеряли над переправой у Двинска. Всего 116 машин — почти два полнокомплектных бомбардировочных авиаполка. Такая цена заплачена за возможность выиграть несколько дней для переброски в Белоруссию резервов из внутренних военных округов.
… После воздушного сражения над Бобруйском от 128-го БАП остался практически только номер.
«Оперсводка N 012 штаба 12БАД, Витебск, к 3.00 1.7.41 г.:
… 4. 128 БАП в период с 12.00 до 22.00 вел борьбу с танками и мотомехчастями противника в районе Бобруйск. Произведено 22 самолетовылета. Донесение о выполнении задачи к моменту составления сводки не поступало…»
Экипажу Пивнюк — Лебедев -Алексеев в очередной раз повезло, отделались ожогами. Их поврежденный СБ восстановлению не подлежал. Штаб 12-й авиадивизии решил: «Весь возвратившийся с задания летный состав отправить на новые формирования и переучивание в г. Калинин».
Воздушные рабочие войны
К новому 1942 году оставшиеся в живых экипажи 128-го полка освоили бомбардировщики Пе-2. После прекращения выпуска СБ в 1941 году основным дневным бомбардировщиком советских ВВС стал спроектированный под руководством Владимира Петлякова двухмоторный пикирующий бомбардировщик.
Ветераны-бомберы считают «пешку» хорошим самолетом: «… Кабина удобная, но несколько тесноватая. Все необходимые для пилотирования приборы. Отказов техники не было, двигатели работали нормально. Оборонительное вооружение: у стрелка-радиста вниз — крупнокалиберный 12,7 мм пулемет Березина (БТ) и еще ШКАС, который устанавливался в боковых окошках; у штурмана вверх — такой же БТ; ну и у летчика два курсовых пулемета — Березина и 7,62 мм ШКАС… Фактически заднюю полусферу прикрывал один БТ. А ШКАС хоть и скорострельный, но калибр у него маленький, и дальность стрельбы небольшая. Конечно, это лучше, чем ничего, но роль его скорее отпугивающая. Вообще положение стрелка-радиста незавидное. У летчика и бронеспинка, и наголовник бронированные, а стрелок ничем не защищен…»
Продолжение следует.
***
фото: Стрелок-радист старшина Григорий Алексеев (1941 год);Личный состав 128-го бомбардировочного авиаполка.