Везучим «бомбер»
Был озабочен очень
Воздушный наш народ —
К нам не вернулся ночью
С бомбежки самолет.
Радисты скребли в эфире,
Волну ловя едва,
И без пяти четыре
Услышали слова:
Мы ползем на последнем крыле,
Мы к родной подлетаем земле —
Бак пробит, хвост горит,
но машина летит
На честном слове
и на одном крыле.
В пьянящей победной атмосфере 1945 года эта песня в неповторимом исполнении Леонида Утесова и его дочери Эдиты была очень популярна в СССР. Хотя ее сочинили в США, и она называлась «Песня американских бомбардировщиков».
Когда в 1950 году началась война между Северной и Южной Кореей, а в небе завязались жестокие бои между американскими и советскими летчиками, исполнение песни «Бомбардировщики» в нашей стране запретили.
Много лет спустя она снова прозвучала в телевизионном фильме «Место встречи изменить нельзя» -в эпизоде выезда работников МУРа «на картошку».
Тогда же в издательстве ДОСААФ СССР вышла документальная повесть полковника в отставке, доктора исторических наук Алексея Федорова «В небе «петляковы».
Бывший командир 241-й бомбардировочной авиационной Речицкой ордена Кутузова дивизии назвал в этой книге в числе 27 воинов соединения, удостоенных званий Героя Советского Союза, старшину Григория Федотовича Алексеева.
ИЗ УЧИТЕЛЕЙ В БОМБЕРЫ
Он родился 22 января 1918 года в селе Истошино (в настоящее время Бердюжский район Тюменской области). Мать умерла, когда мальчику исполнился год, и отец отдал его на воспитание своей сестре. У той своих шестеро. Среди сверстников Гринька — так его звали — ничем не выделялся: все тогда жили голодно и бедно. Окончил сельскую школу — семилетку и стал работать. учителем начальной школы в отдаленных деревнях: Первопесьяново, Торопово, Мелехино.
Тогда в Красную армию призывали с двадцати одного года и только треть призывного ресурса. Учителя пользовались отсрочкой. Но 1 сентября 1939 года сессия Верховного Совета СССР приняла закон «О всеобщей воинской обязанности» и отменила воинские льготы учительскому персоналу. Призвали всех: и тех, кому 21, и тех, кому 20-19-18 лет.
Учителя Алексеева отправили в Челябинскую военно-авиационную школу стрелков-бомбардиров.
Позднее он вспоминал: «Учились недолго, всего четыре месяца. Давали строевую подготовку, уставы, стрельбы, изучение материальной части пулемета ШКАС. Выпустили в звании младший сержант. Предлагали мне учиться на штурмана самолета СБ, но я отказался; перспектива служить в авиации «до гробовой доски» не привлекала, а дома меня ждала молодая жена.»
В 1941 году бомбардировочная авиация ВВС Красной армии подразделялась на ближнюю — наносившую удары по войскам и объектам противника в прифронтовой глубине, и дальнюю — чьей целью был глубокий вражеский тыл. Основным дневным фронтовым бомбардировщиком считался спроектированный под руководством Андрея Туполева двухмоторный скоростной бомбардировщик СБ, который начал поступать в авиачасти еще в 1936 году.
В составе ВВС Западного Особого военного округа (будущего Западного фронта), куда направили стрелка-бомбардира, числилось шесть авиадивизий, четыре отдельных авиаполка и 3-й дальнебом-бардировочный корпус в составе двух дивизий. Всего получалось: 18 бомбардировочных, 12 истребительных и 2 штурмовых авиаполка. На вооружении этой группировки имелось порядка 1680 боевых самолетов (760 бомбардировщиков и 920 истребителей). В полтора раза больше, чем у сосредоточенного перед ВВС ЗапОВО 2-го воздушного флота Люфтваффе.
По сталинской военной доктрине предполагалось вести боевые действия «на чужой территории, малой кровью, могучим ударом». Поэтому большая часть самолетов ВВС ЗапОВО, которыми командовал 32-х летний уроженец Ишима Герой Советского Союза генерал-майор Иван Копец, размещалась на приграничных полевых аэродромах.
На рассвете 22 июня 1941 года эти аэродромы подверглись внезапным массированным ударам авиации, артиллерии и танковых групп противника.
Белорусский писатель Алесь Карпюк воочию увидел размеры поражения ВВС Западного фронта. В 1990 году в газете «Досье» он писал: «В окрестностях моей деревни, располагавшейся у шоссе Белосток — Волковыск — Слоним, было три военных аэродрома, каждый из которых вмещал до сотни боевых самолетов. Все до единого они сгорели от бомбежек немецкой авиации. Уже к 6 часам утра 22 июня эти аэродромы выглядели жутким кладбищем покореженного и оплавленного цветного металла, среди которого в бессилии метался цвет страны -уцелевшие летчики».
ОХОТА НА ГЕНЕРАЛОВ
Первой жертвой первого дня войны стал командующий ВВС фронта генерал-майор Копец. По общепринятой версии, «потрясенный разгромом подчиненных ему авиадивизий, застрелился в своем служебном кабинете 22 июня 1941 года».
Однако в документах управления ВВС Западного фронта, ставших для историков доступными, нет даже малейших упоминаний об отсутствии или исчезновении командующего.
В 9 часов утра 22 июня на командном пункте в Минске (!) он расписался в получении Директивы наркома обороны СССР маршала Семена Тимошенко: «. удары авиации наносить на глубину германской территории до 100150». Через 30 минут Копец отдал Боевой приказ N 01 о действиях ВВС фронта. Боевой приказ N 02 в 2 часа 23 июня подписал заместитель командующего генерал-майор Андрей Таюрский, причем подписал не как «исполняющий обязанности», а именно в качестве командующего. Но никакого документа о том, что новый человек вступил в должность командующего ВВС фронта нет.
Исследователю катастрофы советской авиации в 1941 году Марку Солонину этот факт показался «невероятно странным». Он считает: «В армии так не бывает -даже отъезд командира в отпуск, назначение «врио» и возвращение прежнего начальника сопровождаются появлением двух соответствующих приказов».
По мнению историка Солонина «реального» разгрома авиации Западного фронта к полудню 22 июня не было».
Действительно: силы, удаленные от границы, включая 128-й БАП, 12-й БАД, в котором служил наш земляк Алексеев, сохраняли боеспособность. В такой ситуации для молодого генерала Героя Советского Союза, кавалера орденов Ленина и Красного Знамени, участника двух войн (испанской и финской), опытного и бесстрашного летчика, несравненно более естественным было бы сесть в кабину личного истребителя И-16 и на местах разобраться в объективности боевых донесений первого дня войны.
Сомнения в правдоподобности версии о самоубийстве Копеца возникали и раньше. Писатель Константин Симонов в романе «Живые и мертвые» объединил сцену воздушного боя генерал-лейтенанта Козырева, протопипа Копца, с «мессершмиттами», и его самоубийства, совершенного, однако, не из «трусости» или «нервного потрясения» (как по официальной версии), а после приземления на парашюте в лесу, в бессознательном состоянии приняв приближавшихся к нему политрука Синцова и бойцов за немцев.
Одно из рабочих гипотез, объясняющих причину внезапной смены командующего ВВС фронта в первый же день войны, является предположение об аресте генерала работниками НКВД.
К тому моменту по сфальсифицированному в мае-июне 1941 года «делу авиаторов» уже были арестованы самые известные в стране летчики: генеральный инспектор ВВС Красной армии, дважды Герой Советского Союза, отличившийся в воздушных боях в Испании и на Халхин-Голе, генерал-лейтенант Яков Смушкевич; командующий Прибалтийским особым военным округом генерал-полковник Александр Локтионов (с 1937 до 1940 года командовал военной авиацией); заместитель наркома обороны и начальник Главного управления ВВС Красной армии Герой Советского Союза генерал-лейтенант Павел Рычагов. Через день после начала войны, 24 июня, арестовали его жену, майора Марию Нестерову, командира авиационного полка особого назначения. «Будучи любимой женой Рычагова, не могла не знать об изменнической деятельности своего мужа», — отмечалось в обвинительном заключении. Расстреляли их в один день
24 октября 1941 года в пригороде Куйбышева — поселке Барабаги.
Уничтожили генерал-майора Александра Филина, начальника Научно-исследовательского института ВВС РККА, знаменитого летчика-испытателя, участника дальних перелетов, награжденного двумя орденами Ленина. Он занимался приемкой авиационной техники и сам летал на каждом новом самолете.
Жертвами НКВД в ВВС Красной армии перед войной стали командующие военной авиацией в округах: Московском — генерал-лейтенант Герой Советского Союза Петр Пампур, Киевского — генерал-лейтенант Герой Советского Союза Евгений Птухин, Орловского — генерал-майор Павел Котов, Приволжского — генерал-лейтенант Павел Алексеев, Дальневосточного — генерал-лейтанант Константин Гусев. Перечень арестованных в мае-июне 1941 года авиаторов длинный. Все эти сильные и мужественные летчики не успели (не догадались? Не смогли?) скрыться от пыточного следствия и неправого суда, как это удалось сделать нашему земляку, командующему ВВС Западного фронта, застрелившемуся (или убитому?) при аресте 22 июня 1941 года.
В 2008 году белорусский журнал «Неман» опубликовал отрывки из дневника Пантелеймона Пономаренко, первого секретаря ЦК КП(б) Белоруссии и по должности члена Военного совета ЗапОВО. Когда в середине дня 23 июня 1941 года в телефонном разговоре со Сталиным обсуждалась возможность эвакуации Минска, Сталин сказал: «Да чуть не забыл. Смушкевич показал (его арестовали в июне 1941 года в госпитале, где он лечился после аварийного приземления, —Авт.), что Копец являлся немецким шпионом. Командующим авиацией назначен его заместитель. Присмотритесь к его качествам. Расскажите об этом Павлову». Получается, что командующий Западным фронтом генерал армии Герой Советского Союза Дмитрий Павлов и член Военного совета фронта Пономаренко ничего не знали о смене подчиненного им командующего ВВС и получили эту информацию из Москвы с опозданием на сутки? Или о том, что генерал Копец мертв, Павлов и Пономаренко уже знают, а Сталин лишь объясняет им — каким «врагом народа» был погибший? Погибший или арестованный.
В июне 2010 года белорусский журналист Николай Качук опубликовал большую статью о жизни и смерти Копеца. Качук утверждает, что ознакомился с личным делом генерала, в котором указано: «23.7.1941 г. покончил жизнь самоубийством». Июля, а не июня. И в приказе Главного управления кадров N 0294 от 20 декабря 1946 года (!) та же дата: «Бывший командующий ВВС ЗапОВО генерал-майор авиации Копец И.И. исключается из списков Вооруженных Сил как покончивший жизнь самоубийством 23 июля 1941 года». После оставления советскими войсками Минска 28 июня 1941 года генерала армии Павлова и начальника штаба Западного фронта генерал-майора Владимира Климовских отстранили от занимаемых должностей, а через пять дней арестовали. В постановлении на арест, составленном в 3-м управлении (военная контрразведка) НКВД им предъявили традиционное обвинение как участникам «военного заговора». Павлова обыскали, забрали Золотую Звезду Героя Советского Союза, три ордена Ленина, два ордена Красного Знамени и знак депутата Верховного Совета СССР.
До 7 июля он еще отвергал обвинения в заговорщической деятельности, а затем подписал все, что от него требовалось. Следствие точно знало, какие «признания» им нужны. Военная контрразведка не давала причины поражения Западного фронта в приграничном сражении, а возлагала на бывшего командующего и его генералов вину за всю сталинскую внешнюю и военную политику.
«… Я допустил преступную ошибку, — записал следователь от имени Павлова, — что разместил авиацию близко к границе на аэродромах, предназначенных на случай нападения, а не обороны. В результате в первый же день войны авиация округа понесла огромные потери, не успев подняться в воздух.»
По сути генералов Западного фронта обвинили в том, что они неукоснительно выполняли приказы Сталина…
Продолжение следует.
***
фото: