Операция «Сибирский кот»
В январе 1944 года в результате Ленинградско-Новгородской наступательной операции (14.01 -01.03.1944) Ленинград был окончательно освобожден от 900-дневной вражеской блокады.
ИЗЪЯТЬ ИЛИ УБЕДИТЬ
Через месяц после этого события Государственный комитет обороны (ГКО) принял решение о реэвакуации из Свердловска вывезенных туда в августе 1941 года 1 118 000 экспозиций Эрмитажа, одного из старейших и крупнейших музеев мира.
Тогда же в Тюменский горотдел НКВД поступила телеграмма следующего содержания: «В соответствии с распоряжением замнаркома внутренних дел СССР комиссара госбезопасности 3-го ранга Чернышева вам необходимо изъять на оперативно обслуживаемой территории не менее пятидесяти кошек и направить их не позднее 1 апреля с.г. ж.д. маршрутом, согласованным с НКПС, в УНКВД Ленинграда. Замначальника УНКВД Омской области подполковник госбезопасности Шеваров».
Эта телеграмма вызвала недоумение у видавшего виды начальника Тюменского горотдела НКВД подполковника милиции Соломона Григорьевича Айзенштата.
Он родился в 1897 году в местечке Свислочь под городом Осиповичи (сейчас это Могилевская область Республики Беларусь). До 1918 года учился в Бобруйске в частной еврейской школе на раввина. Но стал красноармейцем 63-го кавалерийского полка 11-й кавдивизии на Польском фронте Гражданской войны.
В 1924 году демобилизованный из Красной армии Айзенштат уехал в сибирский город Боготол к своему дедушке Ицо-Эппельману, высланному туда еще до 1917 года «за антиправительственную деятельность». Тогда же родители Айзенштата перебрались на жительство в США, что впоследствии являлось причиной постоянных спецпроверок его родословной.
В Боготоле Соломон Айзенштат поступил на службу в райотдел милиции, и к 1936 году дослужился до начальника Тобольского окружного отдела милиции. Его «старший брат», начальник Тобольского окротдела НКВД лейтенант госбезопасности Петров, дал ему в декабре 1938 года такую «политическую характеристику»:
«… Лично игнорировал мои установки, вступал в пререкания и не выполнял мои оперативные распоряжения в момент массовой операции по разгрому контрреволюции, когда крайне требовалась помощь милиции для ночных арестов. Он мотивировал свое неподчинение тем, что у вас свой аппарат, им и распоряжайтесь, а у меня своя работа.
Также за период нанесения оперативного удара по социально вредному и преступному элементу в 1937-1938 гг. он под разными предлогами уклонялся от участия в выполнении приговоров над осужденными «тройкой» УНКВД… Поэтому занимаемой должности не соответствует. Подлежит тщательной разработке».
Однако областное руководство НКВД (до 14 августа 1944 года территория Тюменской области входила в состав Омской) ценило «оперативную хватку и житейскую расторопность» Айзенштата. Из конфликта с главным чекистом Тобольска начальника окротдела милиции вывели «путем назначения начальником отдела по борьбе со спекуляцией и хищением социалистической собственности Управления милиции г. Омска».
С началом войны с гитлеровской Германией его назначили начальником милиции в Тюмени. Кроме организации борьбы с уголовной преступностью он отвечал за размещение эвакуированных в город промышленных предприятий, расселение беженцев из прифронтовых областей и снабжение всем необходимым лаборатории академика Збарского, сохранявшей саркофаг с телом В.И. Ленина.
… Прочитав еще раз поступившую из Омска телеграмму «об изъятии кошек» Айзенштат позвонил Шеварову, которого вскоре после образования Тюменской области назначат начальником нового областного управления НКВД.
— Николай Фролович, как понимать твое распоряжение?
— Так и понимай. В Ленинграде за время блокады крысы расплодились. А кошек нет, голодавшие жители всех съели. Очистить город от грызунов могут наши кошки — сибирские. Так что опять вся надежда на Сибирь. Вспомни, как собак на войну отправляли.
Айзенштат знал, что с 1941 года в войска было направлено более 60 тысяч собак; в Красной армии имелось четыре отдельных батальона собак связи, 6000 собак-минеров, обезвредивших 4 миллиона мин, а на счету противотанковых собак числилось около 300 уничтоженных вражеских танков и бронемашин.
— Но почему Тюмень? У вас 46 сельских райотделов.
— В селах эта операция будет заметна: там каждый кот -домашний. Возникнет ненужное беспокойство. А у тебя в Тюмени — мясокомбинат, скотобойни, городские свалки. Собери там всех бездомных кошек и — в клетку. А частично у населения изыми. Или убеди: для победы, мол, нужно.
НА БОЙ С ФАШИСТСКИМИ КРЫСАМИ
Участковые милиционеры доложили Айзенштату о наличии в городе домашних животных — собак и кошек. Тогда выяснилось: обитателей скотобоен и свалок не хватит для выполнения ведомственного мобилизационного «лимита».
— У Евдокии Колесниковой с Запольной улицы знатный котяра есть, — сообщил лейтенант милиции Куликов, тяжело раненный в 1942 году под Сталинградом и «списанный» в милицию. — Всех крыс в логу передушил. Вот бы его в Ленинград. Только не отдаст Евдокия своего кота. Один он у нее только и остался: муж и двое сыновей на войне погибли.
— Не отдаст, говоришь. Вместе к ней пойдем.
Но на предложение расстаться с котом, который, сидя у печи, «замывал гостей», хозяйка дома как отрезала:
— Не дам! Не просите! У меня трое за Ленинград головы сложили. С неделю, как на младшего «похоронку» получила. А теперь что: Васькин черед? До котов добрались? Не пущу!
— Евдокия Евлампиевна, — продолжал Айзенштат (Куликов при этом сурово молчал), — не на войну с фрицами вашего Ваську отправим, а крыс душить. Хотя крысы в Ленинграде — такие же фрицы, только четвероногие, — и начмил посмотрел на пришпиленный к стене плакат художников Кукрыниксы, на котором Гитлер и его приспешники изображены в виде мерзких крыс. — Передушит их Васька и возвратится с победой домой. Обещаю! Ну!..
— Может, и правда, отомстит Васька фашистским крысам за моих (кот, понимая важность момента, прекратил свой гостевой моцион и уставился на людей в погонах). Буду ждать его обратно с победой! Ты, — обращаясь к главному из гостей, — обещал!..
К установленному НКВД сроку мобилизации необходимое количество мяукающих «спецназовцев» с недельным запасом пропитания было погружено в изготовленных немецкими военнопленными из лагеря НКВД N 93 ящиках в спецвагон состава, отправляемого на запад.
Несмотря на награды — орден Красного Знамени, медали «За доблестный труд», «За победу над Германией», — подполковника милиции Айзенштата из-за очередной спецпроверки родственников за границей уволили со службы в июле 1949 года. Помня о своем обещании, которое дал Евдокии Колесниковой в марте 1944-го, он пришел в дом на улице Запольной с плетеной из ивовых прутьев корзинкой. А в ней — котята, похожие на отправленного на бой с фашистскими крысами Ваську.
Так было. Давно ушли из жизни: и Айзенштат, который жил в Тюмени в казенном доме на улице Семакова, 4 с женой Евгенией Яковлевной. И их сын Владимир, 1925 года рождения, успевший сделать 15 боевых вылетов и сбить 2 вражеских самолета в небе над Германией (он потом учился в академии ВВС имени Жуковского). И Евдокия Колесникова, чьи муж и сыновья покоятся в братских могилах у Синявинских болот под Ленинградом. И уполномоченный НКВД фронтовик Куликов, чей сын Сергей признан лучшим фотомастером Тюмени.
Да и дома на улице Запольной, где грелся на печи сибирский кот Васька, тоже уже нет.
Но в городе на Неве есть Эрмитаж, отметивший в прошлом году 250-летие. А в центре Тюмени -бульвар Сибирских кошек. Некоторые ценители прекрасного критикуют скульптурные изваяния представленных здесь котов, кошек и котят. А детям они нравятся.
В очерке использованы архивные материалы УМВД России по Тюменской области.
***
фото: