Экспедиция— это только начало
Археологи должны откапывать пирамиды при помощи маленькой кисточки и сражаться с ожившими мумиями — во всяком случае, так нам говорят кинорежиссеры и писатели. Но сами ученые видят свою работу совсем иначе.
Например, над громкой находкой этого лета — курганами и скелетами людей в Ингальской долине — вместе с опытными учеными работали студенты, окончившие первый курс.
— Археология преподается будущим историкам именно на первом курсе и летняя практика для них — это выезд на раскопки, — рассказывает Наталья Матвеева, профессор кафедры археологии, истории древнего мира и средних веков госуниверситета. — Кроме них в экспедиции ездят как специалисты, обучающиеся своему ремеслу (например, магистранты, аспиранты), так и состоявшиеся научные работники. Причем, речь о представителях разных научных направлений: зоологии, антропологии, палеогеографии, почвоведения, тех областей знания, которые интересуются природной средой: флорой, фауной, климатом. С археологами сотрудничают те, кто способен рассматривать материалы археологических раскопок как природную летопись тысячелетних изменений в истории Земли. Археологи же занимаются своим делом — изучают культурный слой, это напластования остатков человеческой деятельности вместе с веществом природной среды. Многие представляют археологов землекопами, которые ищут что-то конкретное, какой-нибудь горшок или кинжал. Но к этому работа не сводится. Ни один здравомыслящий археолог не поедет искать конкретную вещь.
Зато район будущей деятельности археологи выбирают вполне конкретный. По словам Натальи Матвеевой, раскопки организуются в тех местах, где памятники открыты и предварительно изучены — определено, каков их характер, к какому времени они относятся.
— Eсли мы знаем, что вот здесь есть поселение каменного века, и мы интересуемся каменным веком, то приезжаем и работаем, — говорит профессор Матвеева. — Например, я изучаю ранний железный век и средневековье — это самые поздние периоды бесписьменной истории нашего региона. Поэтому в течение нескольких лет вместе с экспедициями, которые организует университет, я работаю на территории Заводоуковского района близ села Лыбаево: там большое городище, селище, курганы и могильники, оставленные людьми нескольких культур. В археологии принято называть следы деятельности людей в земле культурами, потому что мы не знаем, как эти народы сами себя называли — не было письменности, они исчезли и языковой памяти по себе не оставили. Культуры же именуются по населенным пунктам, возле которых впервые были обнаружены следы такого рода. Например, саргатскую культуру, население которой заселяло половину Западной Сибири (Курганскую, Тюменскую, Новосибирскую области, даже часть Северного Казахстана и лесостепей Алтайского края) называют по деревне Саргатка, что в Омской области (сейчас это рабочий поселок Саргатский — Д.Р.). Представители саргатской культуры строили городки, активно вели мировую торговлю, к ним приходили караваны. Но на территории так называемой Ингальской долины в разное время жили представители разных культур. Это очень большая площадь на территории четырех соседних районов, там находят сотни памятников разных времен — каменного, бронзового, раннего и позднего железного веков. Но, как я и говорила, каждая научная экспедиция имеет конкретную цель, и раз я интересуюсь проблемами влияния кочевников на культуру Западной Сибири — это я и изучаю. Только конкретные памятники и курганы для раскопок выбираются не по этому признаку, а по тому, как они сохранились, насколько информативны. Например, земли «Гослесфонда» не распахивались и там памятники не испорчены, они хранят больше информации.
Впрочем, помимо сохранности какого-нибудь кургана есть и другие моменты, важные для научной работы. Например, изучать «столицу» интересней, чем заштатную «деревню».
— Древние люди тоже делились на социальные группы — племена, союзы племен, — объясняет Наталья Матвеева. — Имели они своих вождей, свои центры расселения — мы их называем городищами. Конечно, городами в полном смысле слова их считать неправильно — это просто укрепленные поселки, защищенные от внезапного вражеского вторжения. Но в них всегда селились главы общин, и это дает нам шанс понять: какими эти лидеры были, какими были уровень достатка и диапазон различий материальной культуры между бедными и богатыми, за что люди воевали, какую тактику боя использовали. Археологический материал, несмотря на его, казалось бы, однообразие, позволяет делать предположения обо всем этом. Нам достаются керамика, кости людей и животных, некоторые металлы. Например, железа было много в эту эпоху, но оно очень плохо сохраняется — в земле ржавеет и распадается. Органика же, за редчайшими исключениями, не сохраняется вовсе. Поэтому наши главные источники информации — керамические горшки, бронзовые и каменные изделия. Но внутри этих простых вещей есть свое разнообразие — форм, размеров, назначения. И это очень информативно! Узнав, чем, что и как рисовал на своем изделии горшечник, можно представить, чем этот человек жил. Ведь такого творческого разнообразия, как в наше время, когда многое зависит от личного вкуса, тогда не было. Общество диктовало своим членам определенные правила поведения, заложенные предками. Традиции передавались из поколения в поколение, и смена этих традиций обозначает либо появление новых народов, либо заимствование в результате контактов с новыми соседями. Информации находки несут много, но археологи работают, как криминалисты — по обломкам прошлого воссоздают целое: систему взаимоотношений и взглядов давно умерших людей.
Найденные предметы и то, как и рядом с чем они расположены, подсказывают исследователям новые идеи или становятся подтверждением существующих теорий. Но на кропотливый анализ требуется немало времени. Поэтому сенсаций с летних раскопок в Ингальской долине пока не будет — только осторожные предположения.
— Интересным я нахожу, например, что скелеты людей располагались в могильнике рядом со скелетами лошадей. Такой обряд — большая редкость, — рассказывает профессор Матвеева. — Это говорит о появлении волны мигрантов с юга — носителей тюркского языка. Какие именно это народы — кимаки, кыпчаки — еще предстоит выяснить и доказать. Но сама смена обряда погребения говорит о вторжении новых кочевых народов на эту территорию. Антропологи сделали другое интересное наблюдение: в скоплении человеческих костей, расположенном рядом со скелетами коней, обнаружились не только останки людей, погибших одномоментно, но и останки тех, кто скончался раньше них. Получается, что имели место вторичные погребения, когда людей перезахоранивали. Возникают варианты объяснения этого явления: например, перезахоронить могли кости со старого кладбища, потому что прежнюю территорию занял враг, и стало невозможно посещать могилы предков. Или человек мог погибнуть на чужбине, и его тело выкупили или обменяли. А могло быть и так, что человек скончался зимой в морозы, и семья не имела возможности похоронить его сразу.
Сезон раскопок закончился, и теперь работа (возможно, самая важная ее часть) пойдет в кабинетах. Несколько месяцев спустя специалисты будут готовы нарисовать куда более наполненную подробностями картину. По словам Натальи Матвеевой — Тюмень один из крупнейших научных центров Сибири.
— В нашем регионе условия для развития гуманитарных наук очень хорошие, специалистами ведется множество интереснейших научных исследований, — говорит Матвеева. — И среди выпускников школ, поступающих к нам, тоже есть энтузиасты, мечтающие заниматься археологией. По одному-два человека на курс, но это и не массовая профессия. То представление о ней, которое имеют наши юные студенты, ошибочно. Они думают, что археологи работают кисточкой и непременно находят ценности. Но ценность не в количестве драгоценного металла, а в информации, которую предметы могут дать о прошлом: редкая вещь или, например, целый, не фрагментированный кувшин, горшок играет более важную роль, чем кусочек серебра. Труд археолога сложен, это не сплошные приключения. Поэтому настоящий исследовательский интерес в юношах и девушках становится виден только на первых раскопках.