Вечное детство вязнет на зубах
Нормально ли, когда человека, прожившего четверть века, считают маленьким ребенком?
В редакцию звонит дама, живущая в районе Антипино. Рассказывает: рядом с ее домом есть продуктовый магазин. Работает, по ее словам, нелегально, лицензии нет, а торгуют, в том числе, алкоголем. Как считает читательница, некачественным, травят людей.
Полиции, говорит она, все равно. Местным жителям тоже до этого нет дела, считает она. А подать заявление, например, в Роспотребнадзор, как я понял из ее слов, опасается.
На мой взгляд, нелегальные магазины — не совсем моя работа. Тем более что алкоголь насильно в глотку никто никому не вливает. Ты сам идешь и покупаешь бутылку, а если не способен оценить риск — извини. Слушаю читательницу и не понимаю, чем смогу помочь. Тут ухо цепляется за фразу: мальчика увезли на скорой. Увезли как раз из-за алкоголя, говорит моя собеседница. Думаю: вот вырисовывается тема. И внезапно снова резкий поворот. Выясняется, что «мальчику» 25 лет.
На пару секунд выпадаю из реальности от таких известий. Возражаю: 25 лет — это уже не ребенок. Мне возражают в ответ: конечно, ребенок, у меня свои дети есть, я знаю, о чем говорю. Это (четко выговаривая слоги) ребенок.
И пришла мысль: вот она, главная проблема неизвестного мне, увезенного куда-то в ночь на карете скорой помощи «дитя». Коль скоро к нему относятся как к ребенку, чего ради он примет на себя ответственность за свои действия?
Не хочу ввязываться в многослойные рассуждения о том, что делает человека взрослым. Eсть факт: за несовершеннолетнего человека юридически ответственны родители, за совершеннолетнего — он сам. Посмотрим шире: он понимает, что делает, оценивает возможные последствия своих действий. Eсли 25-летний человек покупает алкоголь сомнительного происхождения — таков его выбор. Но что, если сделать этот выбор человеку не то, чтобы не дают, но активно мешают?
Попал в больницу из-за водки — бедного ребенка отравили злые продавцы. Лежишь сутками на диване, когда в соседней комнате молодая жена с младенцем, — не определился с профессией пока, дадим-ка ему еще денег. Жалобами, скандалами добиваешься своего от близких людей? Все будет, как ты захочешь, только не кричи.
Игра в детство проявляется не только в таких выпуклых, «хрестоматийных» примерах. Держаться за давно ушедшее прошлое — это тоже инфантилизм. Нежелание выходить из своей зоны комфорта или менять устоявшийся уклад жизни, даже если он тянет тебя на дно, — тоже. Пренебрегать чувствами других ради своего удовольствия и спокойствия — тоже.
К сожалению, у меня немало знакомых, которые не хотят (нельзя сказать не могут, потому что они не пытаются) преодолеть свой инфантилизм. И от возраста это никак не зависит: одним 25 лет, другие уже получают пенсию. Они, конечно, никогда не согласятся с тем, что ведут себя как подростки. Тем более, что им потакают со всех сторон. Вроде как и нет необходимости что-то менять.
Эта черта присуща нам всем в той или иной степени. У кого-то она ярко выражена и составляет доминанту поведения, мышления. У кого-то проявляется периодически, у кого-то — как спящий вулкан, который однажды взорвется всеми соплами (читай, человеческой драмой). Кто-то считает нужным изжить это из себя, кто-то нет. По большому счету, инфантилизм других людей меня не касается. Но грустно, что таким поведением и образом мышления они усложняют себе и окружающим жизнь, опосредованно умножают собственную боль. И мне больно оттого, что они не хотят помочь себе, усыпленные потворством окружающих.
Моя боль — мои проблемы. Но я вижу, что им ее тоже хватает. И если человек не захочет справиться со своей проблемой сам, ничего не поможет. Ни полиция, ни Роспотребнадзор, ни скорая помощь, ни газета «Тюменский курьер». Как пел, меняя слова в старом своем хите, внезапно повзрослевший Федор Чистяков: «не поможет порошок, доктор не спасет». А у нас «доктора» еще и мешают, подслащая лекарство («ты-же-еще-ребенок»). И эта мучительная сладость бесконечно вязнет на зубах.