На той стороне, где все
По официальным, хотя и довольно уже устаревшим данным, в Тюмени примерно полтора процента работающих пенсионеров.
Точного числа, конечно, не знает никто. Кто-то подрабатывает своим столярным мастерством, раскладывая где-нибудь в людном проходе красиво выточенные ложки-поварешки. Кто-то нянчится то ли с младенцем, то ли со старцем, получая посменно по нескольку сотен в российской валюте. А те пенсионеры, что несут на рынок дачные плоды своего труда — они что? Работающие или нет? Какая статистика в состоянии учесть все это многообразие? А если мы попробуем выяснить всю пестроту мотивов, побуждающих людей, воспитанных в труде, с трудом не расставаться — вряд ли сможем отдать предпочтение какой-то одной причине. Тем более в усложнившихся экономических условиях. Как говорится, у кого суп жидкий, а у кого жемчуг мелкий.
Сложен человек. Поэтому оставим статистику в покое и обратимся к частному случаю. Тем более, что далеко идти и не придется. Откроем первую же дверь в редакционном коридоре и поговорим с помощником главного редактора — Эльвирой Бессараб.
— Эльвира Павловна, мы поехали на съемку!
— Эльвира Павловна, кто взял машину?
— Эльвира Павловна, мне никто не звонил?
— Эльвира Павловна, распечатайте план на неделю!
— Эльвира Павловна, когда вернется редактор?
И так целый день: Эльвира, Эльвира, Эльвира. Телефонные звонки, объявления, подписчики, исчезающие и возникающие журналисты, просьбы передать редактору и не передавать редактору. И так уже двадцать лет, с 17 июня 1996 года. Примерно столько Эльвира Павловна уже должна быть на заслуженном отдыхе. А она пять раз в неделю открывает своим ключом двери в редакцию газеты «Тюменский курьер». Поговорим?
— Итак, вы родились в Якутии и провели там свое детство и юность?
— Да. И было это прекрасно. Прекрасно и. очень холодно. Даже при минус 50 мы ходили в школу. Папа работал управляющим трестом «Водоканал». Мама была бухгалтером. Папа умер, когда я была в десятом классе. Младший брат еще учился в школе. И чтобы помогать маме, я после 11-го класса пошла работать в химическую лабораторию. У нас было политехническое обучение, и я с аттестатом получила диплом химика-лаборанта тепловых электростанций. Хотя у меня были только пятерки по английскому и факультет иняза открылся в Якутском университете, учиться мне не пришлось. Вышла замуж за приехавшего из Ленинграда молодого специалиста. Потом он поступил в аспирантуру — уехали в Москву. Окончил аспирантуру — переехали в Калугу.
— Как нитка с иголкой. А чем наша нитка сама занималась?
— Работала в московском буровом участке от калужского СМУ. Курсы закончила и работала.
— Были буровиком? — Я делала отчеты. Потом переехали в Лабытнанги, муж стал начальником отдела, а я машинисткой в дирекции строящихся газопроводов. Весь архив был на мне.
— Архив? Наверное, очень скучно?
— Мне не бывает скучно. Все эти чертежи!.. Потом Тюмень, трест Оргтехтрубопроводстрой, техотдел. Потом в контрольно-ревизионном отделе Главсибтрубы занималась письмами, жалобами трудящихся. В Тюменьгазпромстрое работала с болгарами, помните болгарских строителей?
— Я не стану спрашивать, сколько вам лет. Спрошу: сколько вы работаете «сверх плана»? — Я работаю с 18 лет. Стаж — за полвека уже. — Не надоело? — Мне Сева, муж, говорит: иди хоть на полставки. Я не могу. Мне нравится общение с людьми, с молодежью.
— Но редакционная работа — это сумасшедший дом!
— А мне нравится. — Редакционная молодежь — у них семь пятниц на неделе, то забыли, то перепутали, то машину свистнули из-под носа у редактора. Все с характерами — творческие же люди! Вы 20 лет как на горячей сковородке.
— Вы знаете, за 20 лет я не слышала ни одного грубого слова по отношению к себе. Наоборот, подходят — мы вас любим! Я отвечаю — я тоже. Прежние сотрудники приходят с детьми, как родные. Я же в роддом приходила ко всем, а теперь — под два метра детишки.
— Это заметно. Вы сотрудников всегда защищаете. Что же вас этому научило? Что дает силы разглядеть в человеке доброе, которое, может быть, скрывается под тем, что нанесла жизнь? И вам удается увидеть в нем добрую струну и вызывать к нему жалость и сочувствие?
— Вы о молодежи? Наверное, так меня воспитали. Мои одноклассники, с которыми переписываюсь по Интернету, до сих пор вспоминают наш дом в Якутске и то, как их встречала моя мама.
У каждого человека, годы работающего за чертой, проведенной Пенсионным фондом, свои причины оставаться на рабочем месте. Ответ Эльвиры Павловны сначала ошеломляет:
— Понимаете, дачи у нас нет. — В этом все дело? Она смущается. И без того понятно, что не зарплата помощника редактора — достаточно скромная. Что же удерживает в «Курьере», где случается все — радость и слезы, нервные моменты?
— Не поверите, мне приятно видеть вокруг себя молодые лица. У меня дружеские отношения с редакционными сотрудниками. Нравится отношение к людям вне газеты, которое сложилось в редакции. И они, читатели наши, приходят, рассказывают о себе и своих семьях. Как будто они — тоже наши сотрудники, только заметок не пишут. А вообще-то я уверена, что работа продлевает жизнь. Все мы не раз видели: человек оставил работу, а заслуженным отдыхом воспользоваться не успел. Непонятно каким образом, но работа заслоняет, отстраняет твои болячки, нездоровье. Ты бежишь на работу, а твои мысли уже там, впереди — и это надо сделать, и это, и это.
Знающие Эльвиру Павловну люди давно заметили, что она не похожа на тех, кого мы часто встречаем в приемных, этакие бастионы на пути «к первому лицу». Эльвира Павловна сил не пожалеет, но заставит редактора взять телефонную трубку, корреспондента — побеседовать с пришедшим в газету горожанином. Она всегда на той стороне. На той стороне, где все. Вот и получается, что каком-то смысле она — главнее главного редактора.
Но мы говорим — частный случай.
***
фото: