Пропавший фильм, исчезнувшие актрисы
В 1946-м, когда потихоньку затягивались раны большой войны, советское кино вдруг понесло непредвиденные потери, внезапные и чувствительные.
Ничто не предвещало печальных событий
Было трудно и не очень сытно. Но возвращались домой солдаты. Раненые на фронте долечивались и возвращались к нормальной жизни. Рождались дети. И, конечно, крутили кино — без него никак!
С 22 января в «Темпе» стали показывать долгожданную цветную (!) картину «Иван Никулин — русский матрос». Любопытно, что газета «Тюменская правда» анонсировала ее за полгода вперед. И любимый народом артист Иван Переверзев в лихо сдвинутой набок бескозырке косил фашистов из трофейного автомата.
Зрители, полагаю, были рады и новой встрече с лауреатом Сталинских премий Зоей Федоровой (удостоенной таких наград за главные роли в фильмах «Музыкальная история» и «Фронтовые подруги»). А ведь «Фронтовых подруг» показывали у нас в самые первые дни Великой Отечественной. Тогда в городском кинотеатре спешно искали ленту высокого патриотического звучания, и вовремя оказалась в руках картина о девушках из дружины Красного Креста, ушедших на войну с белофиннами.
А теперь на экране была даже не одна Федорова, а две! Потому что параллельно в детском кинотеатре имени 25-летия ВЛКСМ (куда вечером не возбранялось приходить взрослым) шла та самая «Музыкальная история», где партнером Зои выступил знаменитый оперный певец Сергей Лемешев.
К первой годовщине Победы — новая радость: веселый и музыкальный «Небесный тихоход» с Николаем Крючковым и Василием Меркурьевым. А еще с чудесной песенкой, которая наверняка пригодилась потом на многих тюменских застольях: «Первым делом, первым делом самолеты, ну, а девушки, а девушки потом».
Народ просто ломился в кино. Были, впрочем, и недовольные. Так, областная газета поместила 16 июня заметку о том, как трудно попасть в «Темп»: «В 6-7 часов вечера кассы закрыты, билеты все проданы. Зато около кассы бойко торгуют перекупщики. Только заплатив в 2-3 раза дороже, вы можете купить билет».
В сентябре из той же «Тюменской правды» наши земляки узнают, что «будет открыт новый городской кино-театр» (это слово тогда делили на два, через дефис — В.Т.) в помещении бывшего клуба водников. Зрительный зал рассчитан на 416 мест. На его строительство отпущено 400 тысяч рублей». О названии — ни слова, хотя, скорее всего, оно уже было у всех на устах. Конечно же, «Победа»!
… А чуть раньше, летом, всеобщий интерес к кино немного отступил под натиском кавалерийских атак областной филармонии. Это же надо — заполучить в провинциальный сибирский город сначала самого Александра Вертинского (он дал два концерта), а потом и заслуженную артистку РСФСР Лидию Русланову!
При всем уважении к отцу моей любимой актрисы Анастасии Вертинской (мальчишкой был тайно влюблен в нее после «Алых парусов» и «Человека-амфибии»), он более не появится в этом очерке. А вот Руслановой предстоит сыграть в нем важную роль. Но об этом позже. Время расправ еще не пришло. Две знаменитые женщины — Федорова и Русланова встретятся не на съемочной площадке, а, увы, в тюрьме — печально знаменитом Владимирском централе.
Как там у Пушкина Александра Сергеевича? «Что слава? — Яркая заплата на ветхом рубище певца».
Как это все случилось?
К судьбам Зои Алексеевны и Лидии Андреевны мы еще вернемся. А пока (это я пытаюсь мысленно перенестись в 1946-й) ждем премьеры второй серии фильма о шахтерах Донбасса «Большая жизнь».
Первая, датированная 1939 годом, имела большой успех. Режиссер Леонид Луков (это он снял в годы войны «Два бойца») счастливо опирался на весьма добротный сценарий журналиста и писателя Павла Нилина и роскошный по тем временам актерский ансамбль. Здесь и Борис Андреев, и Марк Бернес, и супруга Лукова Вера Шершнева (тоже сыгравшая в «Двух бойцах»). Песня из фильма тоже гуляла в народе — «спят курганы темные, солнцем опаленные.» А написали этот довоенный шлягер композитор Никита Богословский и поэт Борис Ласкин.
О съемках новых лент тогда почти не сообщали, но ведь существовало и просто радио, и сарафанное. А люди культуры иногда добирались до Москвы и возвращались с новостями или просто слухами. Хочется верить, что в Тюмени знали о «Большой жизни-2» и ждали продолжения волнующей истории.
Не дождались.
Как это все случилось, в какие кремлевские вечера? (Каюсь, тут немного перефразировал строки из очень красивой песни Богословского и поэта Алексея Фатьянова во второй части «Большой жизни». Великолепная, кстати, песня, чарующая до сих пор — «Три года ты мне снилась, а встретилась вчера.»).
Тем временем наяву творилось страшное. Фильм посмотрели при закрытых дверях. Осудили, вынесли приговор: на экраны не пущать! Вероятно, уже потом судей-невидимок поправят с самого верха: мало не пущать, надо устроить образцово-показательную порку.
И вышло в свет постановление Оргбюро ЦК ВКП(б) от 4 сентября 1946 г. «О кинофильме «Большая жизнь». Это был расстрельный огонь прямой наводкой.
«… Кинофильм. порочен в идейно-нравственном и крайне слаб в художественном отношении. Главное внимание уделено примитивному изображению всякого рода личных переживаний и бытовых сцен. Название фильма звучит издевкой над советской действительностью. Дело восстановления Донбасса изображается таким образом, что будто бы инициатива рабочих по восстановлению шахт не только не встречает поддержки со стороны государства, но проводилась шахтерами при противодействии государственных организаций. Такое изображение является насквозь фальшивым и ошибочным. Большую часть своего времени герои фильма бездельничают, занимаются пустопорожней болтовней и пьянством».
Наверное, хватит? Многострочный документ завершался коротким резюме: «Ввиду изложенного, выпуск на экран второй серии фильма «Большая жизнь» запретить».
. И в этом же постановлении неудачными и ошибочными были названы вторая серия «Ивана Грозного» (режиссер Сергей Эйзенштейн), а также фильмы «Адмирал Нахимов» Всеволода Пудовкина и «Простые люди» Григория Козинцева и Леонида Трауберга.
Ударили кучно, да еще и с дальним прицелом. Кто-то, наверное, и так трактовал уроки войны: «Бей своих, чтобы чужие боялись».
Ищу крамолу. И не нахожу
Хорошо, что и сегодня фильмы «с полки» доступны нам благодаря запасам Сети. Сразу скажу, что сожженная прямым идеологическим бомбометанием картина Лукова восстала из пепла — но только в 1958-м, в пору оттепели. И зрители, тюменские в том числе, увидели ее. А потом, наверное, горячо спорили, стоило или нет держать этот фильм взаперти столько лет. А за накрытым столом — вот в чем не сомневаюсь — заводили в нужный момент и исключительно душевно: «Три года ты мне снилась.»
В фильме поет Марк Бернес в облике заведующего шахтой Петухова. Неистовый инженер, талант и трудяга, отнюдь не кабинетный работник, так же перемазанный антрацитовой пылью, как и рядовые шахтеры. Здесь он станет ломать голову, как быстрее вернуть к жизни шахту, пострадавшую от взрыва. А что однажды в парке на скамеечке возьмет в руки гитару и споет для красивой девушки Жени (ее играет Лидия Смирнова) — так это в минуты отдыха.
Нет, не праздной болтовней занимаются герои фильма! И кто из сегодняшних зрителей осудит вернувшегося с фронта Харитона Балуна, «шахтера первого ранга» (еще одна знаковая роль Бориса Андреева), что он с почти фронтовыми ста граммами оплакивает маленького сынишку, пропавшего, когда уходили немцы?
В упрек фильму-2 поставили и то, что среди главных героев — те, кто, по сюжету, служил при немцах в полиции. Но и тут передернули: у сценариста Нилина шахтеры Ваня Курский (его играет Петр Алейников) и Макар Ляготин (Лаврентий Масоха) делали это по заданию партизан.
Размаха, масштаба работ, этакого нового Днепрогэса или, скажем, Магнитки, фильму действительно недостает. И хорошо, что так! Нилин написал драму о простых, узнаваемых, реальных людях. Настоящих и красивых. И говорят они нормальным, а не книжным языком. Я, когда смотрел фильм, даже выписал кое-что для себя. Вот Харитон, еще не выздоровевший после ранения, объясняет жене (в этой роли — Вера Шершнева), почему он должен спуститься в полуразрушенную шахту вместе со всеми: «Соня, золотая моя птичка, неужели ты не понимаешь, что от нас сейчас все зависит?»
Известный столичный кинокритик Сергей Кудрявцев дал свое объяснение причине того давнего запрета:
«В картине 1946 года о событиях 1943-го. поведано с ощущением уже миновавшей войны и удивительным чувством людей- победителей, которые отнюдь не похожи на самих себя, довоенных. Мы видим простых и веселых людей, которые на самом деле способны преодолеть любые трудности, а главное — они как бы вышли из-под чужого гнета и почувствовали себя подлинными творцами собственной судьбы. На экране во второй серии «Большой жизни» — уверенные в себе и преисполненные незаемного достоинства сограждане, которые вдруг сбросили (пусть ненадолго, как оказалось) сковывающие путы советского режима.
Вот это и восхищает сейчас, когда спустя несколько десятилетий смотришь преданную анафеме ленту.» (kinopoisk.ru).
. Так получилось, что невыход картины больнее всего ударил по талантливой и очень симпатичной актрисе Шершневой, жене режиссера Лукова. Дочь донбасского шахтера, после нескольких звездных ролей (были еще картины военного времени «Александр Пархоменко» и «Жди меня») она вдруг исчезнет с экрана. До своей последней роли, сыгранной только в 1961-м. По иронии судьбы, та лента получит название «Две жизни».
И у нее, Веры Дмитриевны, было, выходит, две жизни в искусстве — до запрещенного фильма и после него.
Все же назовем ее по-своему счастливой — ее никогда не обвинят в шпионаже, как Зою Федорову, осужденную на 25 лет.
Но об этой печальной истории — во второй части очерка.
Окончание следует.
***
фото: Петр Алейников (слева) и Борис Андреев в том фильме, что придет к зрителям только через 12 лет;Вера Шершнева.