XX съезд. В связи с юбилеем
60 лет назад, в такие же февральские дни, в Москве шел очередной партийный съезд, получивший порядковый номер — двадцать.
Заседал рабочий президиум, выступали руководители партии и делегаты с мест. Обращались с приветствиями и клялись в верности идеям коммунизма, в вечной дружбе с Советским Союзом руководители братских партий и близких к ним движений со всех концов земного шара. Под бурные и долго не смолкающие аплодисменты принимались резолюции, позднее оформленные как исторические решения этого съезда.
ОТ МНОГИЯ ЗНАНИЯ МНОГИЯ ПEЧАЛИ?
Правда, самое историческое из них было принято в последний день съезда, когда уже и зарубежные гости разъехались. И опубликовано не сразу. А доклад, по которому приняли это без преувеличения историческое решение, был опубликован на языке оригинала только через 35 лет. В 1991 году. Я имею в виду — опубликован в нашей стране.
Мне самому довелось прочитать этот доклад чуть раньше. В 1988 году газета «Трибуна люду», центральный орган Польской объединенной рабочей партии, уже начавшей свой дрейф в сторону от коммунизма, напечатала на нескольких страницах хрущевский доклад. Я в те дни оказался в Польше и поскольку некогда защищал в университете диплом именно по польской печати, смог прочитать этот текст, который, как мне помнится, до сих пор хранится где-то в моем архиве.
… Сейчас все просто. Существует Интернет. Вы можете набрать в поисковой строке «Хрущев. Доклад на XX съезде КПСС» — и все 49 страниц убористого текста у вас в руках.
Маршрут секретного доклада к читателю читается как авантюрный роман. Я не стану его пересказывать. Тем более что замечательный историк Леонид Млечин опубликовал эту историю на страницах февральских выпусков журнала «Огонек» в этом году. Отмечу лишь, что, как обычно, самое важное для граждан нашей страны первым узнает зарубежный читатель. Так и полный текст хрущевского доклада сначала был опубликован в газете «Нью-Йорк таймс» 4 июня того же — 1956-го! — года.
Но это, повторим, наша отечественная традиция. (Так и сведения об «Уральской Хиросиме» -ядерном взрыве на озере Карачай в Челябинской области мы тоже узнали последними).
Как же шла к советскому читателю информация о главном решении XX съезда? Предусмотрительные члены Президиума ЦК -они же кандидаты в новый состав Президиума — неслучайно вынесли вопрос за скобки съезда. Как сказал еще при подготовке к мероприятию марш ал Ворошилов: после такого доклада никого из нас не выберут в ЦК, «делегаты проголосуют против».
… Речь Хрущева вызвала шок, но завершилась под аплодисменты. Николай Булганин, который председательствовал на заседании, предложил прений не открывать. Он сказал, что доклад и постановление «О культе личности и последствиях» в настоящее время в печати не публикуется, но материалы будут разосланы партийным организациям.
Можно предположить, что опытные аппаратчики, вставшие во главе партии и государства, допускали, что массовый вброс этой информации в общественное мнение может вызвать взрыв.
Общественный разум, привыкший к ежедневному промыванию мозгов сообщениями о «великом, мудром, гениальном, думающем за нас», может не выдержать этого залпа.
(Нечто подобное мы можем прочесть в романе братьев Стругацких «Обитаемый остров». Население некоей выдуманной страны при помощи специального излучения ежедневно обрабатывалось в духе обожания руководства, которое называлось «Неизвестные отцы». А бравый космический десантник взял и взорвал передающий центр. Страна впала в депрессию.)
Понятно, что члены Президиума ЦК этого романа, которые еще не был написан, не читали. Но.
НEКОТОРЫE ВОПРОСЫ — РАЗ…
… Тем временем делегаты XX съезда разъехались по домам, держа, на всякий случай, язык за зубами. И стали, как положено, готовиться к проведению собраний партийного актива с традиционной повесткой: «Решения съезда партии — в жизнь!» В Тюменской области такой актив был назначен на 16 марта 1956 года. Стенограмма актива сохранилась. Интереснейшее, скажу я вам, чтение.
Судя по этой стенограмме, мы можем утверждать, что все шесть делегатов XX съезда от Тюменской области честно исполняли режим секретности. Те из них, кто выступал на собрании актива 16 марта, ни словечком не обмолвились о своих впечатлениях от доклада, которому предстояло потрясти остальной мир. За исключением первого секретаря Тюменского обкома КПСС Косова. Он 16 марта выступал в Тюмени с докладом.
Начало собрания — обыкновенное, даже рутинное. Оглашается повестка дня. В повестке один вопрос: «Об итогах работы XX съезда КПСС и задачах областной партийной организации». Время для доклада — 2 часа 30 минут.
Начнем читать?
1. Международное положение.
2. Вопросы промышленности (самокритично: «… бюро обкома… все еще слабо решает коренные вопросы работы промышленности.»)
3. Сельское хозяйство (подготовка к севу, ремонт техники, обработка семян.)
4. Подъем материального благосостояния и культурного уровня советского народа (все хорошо, а будет еще лучше.)
5. Дальней шее укрепление и развитие советского общества и государственного строя (тут есть проблемы: «. в работе советских органов нашей области имеются серьезные недостатки, а иногда и отступления от норм, предусмотренных Советской конституцией.» И чуть дальше, на стр. 45, -90-я минута доклада — «. разоблаченная партией (два с половиной года назад. — Р.Г.) банда Берии, которая пыталась вывести органы государственной безопасности из-под контроля партии и советской власти. Эта шайка фабриковала лживые обвинительные материалы на честных руководящих работников и рядовых советских граждан.»)
Так, громыхнуло, и пошли дальше.
6. Партийно-организационная работа.
7. Идеологическая работа партийных органов.
Наконец-то: 8. О культе личности и его последствиях. О закрытом заседании XX съезда: «В связи с тем, что со стенограммой доклада, — говорит первый секретарь обкома Косов, — будут ознакомлены все коммунисты и беспартийный актив, мне нет необходимости излагать все содержание. Я позволю себе остановиться лишь на некоторых вопросах.»
Мы можем себе представить, какое впечатление на собравшийся актив произвели (точнее, должны были произвести) даже эти «некоторые вопросы». Со сцены драматического театра, где проходило заседание, доносились слова, которые совсем недавно невозможно было себе представить даже в мыслях.
«. Сталин… ввел понятие «враг народа». Сталин ориентировал партию и органы НКВД на массовый террор. Были подписаны лично Сталиным 383 (расстрельных) списка. В докладе (на съезде. —Р.Г.) идет речь об особо тяжелых последствиях единовластия Сталина в ходе Великой Отечественной войны.» Упоминается и «ленинградское дело», и то, что «Сталин изучал страну по приукрашенным фильмам.»
НEКОТОРЫE ВОПРОСЫ — ДВА.
К сожалению, не сохранились отклики, письменные свидетельства о том, что чувствовали собравшиеся в этом зале. (Скупой газетный отчет, опубликованный «Тюменской правдой» четыре дня спустя, старательно обходит все острые углы). Тем не менее, есть основания полагать, что у членов партийного актива язык примерз к горлу, когда они услышали новые оценки того, кого еще вчера обожествляли. Но меня более всего интересовало бы мнение еще одного делегата недавнего съезда, который тоже находился в зале. И более того, числился в списке следующим оратором.
Это Семен Пацко, первый секретарь тюменского горкома партии. В отличие от многих, Пацко был хорошо информирован о том, что XX съезд назвал репрессиями, массовым террором. Знал эту проблему не понаслышке.
В 1938 году комсомольский вожак тюменского локомотивного депо был арестован НКВД и чудом уцелел. Eсли бы его арестовали немного раньше или наркома внутренних дел Eжова сняли немного позже, то, кто знает, где бы назвали сквер именем Пацко? Около вокзала или в районе бывшего Затюменского кладбища, где похоронены жертвы » большого террора», которым повезло меньше?
Впрочем, у меня мало оснований предполагать, что Семен Пацко что-то такое чувствовал. Освобожденный после расчистки ежовского наследства, он вернулся, вошел в партийную обойму и, как писал другой бывший заключенный Михаил Ивановский, не только не сочувствовал себя тем, кто прошел сталинскую каторгу, а напротив, не упускал возможности укорить их этим.
Вот и выступление его на собрании партийного актива 16 марта 1953 года было обычным, никак не связанным с переживаемым политическим моментом.
Конечно, «трудящиеся Тюмени с большим воодушевлением восприняли,.. в коллективах города агитаторы разъясняют исторические решения.» Пример подан, собрание покатилось по заготовленным рельсам. Масса хозяйственных вопросов — строительство ТЭЦ отстает, скоро посевная — недостает сеялок, зато завезли 100 тонн минеральных удобрений. Жизнь продолжается!
Правда, чтобы совсем уже не отрываться от момента, время от времени удавалось шаркнуть ножкой в адрес «мудрого ЦК», который, сказал первый секретарь Ямало-Ненецкого окружкома Наумов, «мы должны благодарить за то, что он своевременно разобрался с этим вопросом. и правильно ориентировал нас в этом вопросе.» С еще большим восторгом тов. Наумов делился своими впечатлениями: «как только перерыв, члены президиума ЦК партии выходят и вместе с делегатами в лучших кремлевских залах проводят отдых.»
Впрочем, нехорошо иронизировать. Страну ломало и корежило четыре десятка лет. А тут — новый поворот. И, как оказалось — мы с вами это хорошо знаем! — не последний.
А ОСНОВНОЙ ВОПРОС СОВРEМEННОСТИ EЩE ЛEЖАЛ В МАВЗОЛEE
Практические сибирские мужики все же пробудились, отправили в президиум собрания кое-какие записки, на которые товарищу первому секретарю обкома Косову пришлось отвечать. Разрешите процитировать?
Вопрос: как быть с портретами и биографией Сталина, а также с названиями колхозов имени Сталина?
Косов: нам это надо исправить. Но делать надо с умом, без торопливости. ЦК КПСС обсудит это дело и хорошенько разберется, чтобы не допустить ошибок и перегибов. Поэтому торопиться с этим делом не следует. Обком партии подскажет вам в свое время, как решить этот вопрос.
Вопрос: где сейчас находится тело Сталина?
Косов: в мавзолее.
Вопрос: как применять политические и теоретические установки Сталина?
Косов: . в ближайшее время должны быть созданы полноценные марксистские учебники по истории нашей партии, по истории советского общества, по истории гражданской войны и Великой Отечественной войны.
Вопрос: почему в 4-м издании сочинений В.И. Ленина нет письма, о котором вы говорили в своем докладе?
Косов: завещание Ленина и другие документы были опечатаны в 1927 году и вскрыты только перед XX съездом. Текст этих документов был роздан делегатам XX съезда.
Вопрос об учебно-воспитательной работе.
Косов: по-видимому, Министерством просвещения к новому учебному году будут выпущены новые учебники, которые будут освобождены от культа личности, а сейчас следует проводить работу в соответствии с решениями партии о борьбе с культом личности.
Как уже сказано выше, отчет об этом собрании был опубликован 20 марта 1956 года на 2-й странице «Тюменской правды» под заголовком » Решения XX съезда КПСС — боевая программа действий». Отчет кончался словами: «после заключительного слова тов. Косова собрание приняло развернутую резолюцию, в которой единодушно, целиком и полностью одобрило решения XX съезда КПСС, приняло их к неуклонному исполнению как боевую программу действий в борьбе за коммунизм».
А вы ждали чего-нибудь другого?
Дальнейшая судьба таинственного доклада Никиты Хрущева продолжалась по двумя направлениям: внутреннему и международному. В международном плане, как уверяет ряд исследователей, советское руководство само искало и поощряло возможность ознакомить с текстом «совершенно секретного» документа политические круги Запада. И это удалось в полной мере, как мы знаем. А для внутреннего употребления столь сильное лекарство от культа личности было признано несколько опасным и давалось гомеопатическими дозами. А временами и на целые десятилетия прием его считался прямо нежелательным.
Доклад, произнесенный 25 февраля, дорабатывали и правили. 28 марта газета «Правда» опубликовала передовую статью «Почему культ личности чужд духу марксизма-ленинизма». А еще через три месяца увидело свет постановление ЦК «О преодолении культа личности и его последствий».
Что касается самого текста, то, как и было сказано на съезде, его отпечатали десятками тысяч экземпляров и разослали по местам, повелев зачитывать на закрытых собраниях. Тогда и появилась ехидная строчка в одной из помпезных песен о великом вожде: «. о Сталине мудром, родном и любимом закрытые письма читает народ.» А в тюменских архивах обнаружить эту брошюрку пока не удалось.