Выборы-1946
Окончание. Начало в N 26
Кандидат в депутаты высшего государственного органа по Ишимскому избирательному округу, первый секретарь партийной организации Тюменской области, образованной 14 августа 1944 года, 39- летний Чубаров занимал в Тюмени особняк на углу улиц Семакова и Советской.
За 70 лет река Тура «съела» часть улицы Советской, и бывшая резиденция главного коммуниста нашего края, в которой в начале XX столетия якобы останавливался путешествовавший по Сибири флотоводец, океанограф и полярный исследователь вице-адмирал Степан Макаров, представляет ныне жалкий обломок культурного наследия регионального значения.
А в 1946 году отрезок улицы Семакова до улицы Республики был замощен толстыми деревянными плахами. В народе его называли «чубаровской дорожкой».
Известный тюменский краевед Майя Смирнова вспоминала, как в детстве после уроков в школе N 6 (здание бывшего ремесленного училища на углу улиц Садовой и Томской — сейчас Дзержинского и Осипенко) спешила с подружками прогуляться по этой дорожке. От нее шел лестничный спуск к пристани перевоза на противоположный берег Туры (такая же лестница была на примыкавшей к реке улице Водопроводной).
В активной агитации по избранию депутатом в Верховный Совет СССР Федор Михайлович не нуждался. «Он, — сказал на собрании избирателей мастер механических мастерских Ишимского железнодорожного узла Гаврилов, — работник с большой практикой организаторской работы. Нужды Тюменской области знает хорошо и сумеет оправдать доверие народа».
В номенклатурный партийный рост рабочий Луганского паровозостроительного завода Чубаров пошел после 1937 года, когда массовый политический террор дал много руководящих вакансий. 30- летнего общественника назначили начальником политотдела зерносовхоза в Крыму, а затем перевели в Москву в аппарат партконтроля ЦК ВКП(б). Всю войну он провел уполномоченным ЦК в Кировской области и в Казахстане.
Своей главной задачей в Тюмени Чубаров считал выполнение планов по хлебо-лесо-рыбозаготовкам. О стиле его руководства вспоминал писатель Константин Лагунов, в ту пору секретарь Голышмановского райкома ВЛКСМ:
«… Перебирая в кулаке несколько толстых цветных карандашей, Чубаров начал разговор вроде бы спокойно и буднично. Сперва он поведал нам, откуда и куда идет земля Тюменская, рассказал о ее месте и роли в войне, не забыв помянуть героизм тюменцев на фронте и в тылу. От общих разглагольствований неприметно и скоро перешел к конкретным делам тружеников села — уборке и хлебосдаче.
— Плохо убираем! Еще хуже сдаем! Помощи комсомола в этом не ощущаем. Где сводка?..»
После этого Чубаров устроил показательную порку 20-летнему комсомольскому секретарю Лагунову:
«… Я, — продолжал будущий писатель, — еле стоял на дрожащих ногах, а он хлестал и хлестал меня, с упоением сек громовыми, раскатистыми фразами, не стесняя себя подбором пристойных выражений. Болтун. Приспособленец. Фокусник. Посвященную мне язвительную часть своей речи Чубаров завершил обращением к Дубинину (секретарь обкома ВЛКСМ — А.П.).
— Немедленно разберись с положением в Голышмановском райкоме комсомола! Лично и немедленно!.. Я думаю, Лагунову нельзя доверять руководство районной комсомольской организацией. Случайный человек.
Сорвав на мне зло, Чубаров больше никого из секретарей райкомов не поднимал».
Тем неожиданней стало для раздавленного критикой Лагунова требование Чубарова участвовать в номенклатурном застолье.
«Огромный стол сверкал бутылками, рюмками, фужерами, вазами, вазочками, блюдами с осетровыми, нельмовыми, муксуньими балыками, кетовой и осетровой икрой, окороками и колбасами, огородно-садовой зеленью, конфетами, печеньем, пирожными. Такого роскошного стола я и в кино не видел, потому и остановился в растерянности, не веря глазам своим.»
После предложения присесть на освобожденный рядом с Чубаровым стул и придвинутого стакана водки последовал тост: «За здоровье комсомола.»
По признанию Лагунова, «никаких недобрых чувств — ни обиды, ни осуждения не вызвала эта выходка Чубарова. Смел ли холоп осуждать барина?»
В 1949 году Чубарова зачислили слушателем в Высшую школу ЦК КПСС, по окончании которой он работал парторганизатором в министерстве путей сообщений, в Госплане и в академии высшей торговли.
Председатель Тюменского облисполкома Кошелев проживал на втором этаже дома по улице Дзержинского (до 1926 г. — Садовая — А.П.), принадлежавшего до революции местному предпринимателю Буркову. Первый этаж был отдан под коммунальное расселение тюменцев. В Сибирь родители Кошелева перебрались от нужды по столыпинской реформе начала XX столетия из Могилевской губернии.
В Гражданскую войну 19-летнего крестьянского парня мобилизовали в армию Верховного правителя России адмирала Колчака. Отступая на восток, это войско сложило оружие под Красноярском. Насильно мобилизованных крестьян зачислили в караульные роты гарнизонов сибирских городов и использовали в подавлении стихийных восстаний против политики «военного коммунизма», продразверстки и произвола местных продработников. За участие в разгроме белогвардейской «дружины» генерал-лейтенанта Пепеляева, оперировавшей в 1922 году в Якутии и на побережье Охотского моря, пулеметчик Кошелев был награжден орденом Красного Знамени. После увольнения с военной службы он работал в красноярском отделении Комсеверопути и возглавлял автодорожный институт в Омске. В 1937 году по обвинению в контрреволюционной деятельности расстреляли все партийно-советское руководство Омской области. Кошелева назначили зампредоблисполкома. В войну отвечал за размещение и бесперебойную работу эвакуированных в Западную Сибирь оборонных предприятий, за что награжден орденом «Знак Почета» и медалью «За победу над Германией». После образования 14 августа 1944 года новой области переведен в Тюмень.
Чтобы доказать «неограниченные истинно демократические избирательные права советских граждан по сравнению с полным бесправием русского народа до Октябрьской революции 1917 года» газета «Тюменская правда» опубликовала статью научной сотрудницы облархива Ванчуговой «Из прошлого Тюмени». Речь в ней шла об условиях выборов гласных (депутатов) в Тюменскую городскую Думу в 1906 году. Тогда при обязательном имущественном цензе не менее 1000 рублей из 29 тысяч жителей Тюмени право на участие в выборах получили 274 человека. По составу избирателей: купцов — 73; торгово-промышленных товариществ — 19; чиновников и почетных граждан — 24; крестьян, имевших торговлю в городе, или владельцев предприятий — 32; мещан с капиталом от 1000 рублей — 119; врачей — 3; военнослужащих — 3; священников — 1. Предложено в гласные 68 кандидатов. Избраны 29 гласных и 7 кандидатов.
В городское законодательное собрание «вошли крупные купцы во главе с Текутьевым и крупные заводчики, как Машаров, Ядрышников и другие. 24 ноября избранные гласные дали клятвенное обещание служить царскому самодержавию до последней капли крови».
Территориальные органы госбезопасности, контролировавшие через секретное осведомление предвыборные общественные настроения, информировали центр о том, что «часть населения ждет перемен в мирной жизни, надеется на помощь западных военных союзников в восстановлении разрушенного войной хозяйства и на. отмену колхозов».
Эти иллюзии Сталин развеял в публичном выступлении перед избирателями Москвы 9 февраля 1946 года накануне голосования: «Победа в войне означает, прежде всего, что победил наш советский общественный строй. Метод коллективизации оказался в высшей степени прогрессивным методом.»
Вывод вождя был очевиден. Ничего менять не нужно. Отсюда родилось в народе выражение, повторяемое как заклинание:
«Только бы не было войны!»
* * *
Вера Ивановна Фомина, с депутатства которой мы начали рассказ о выборах 1946 года, прожила долгую жизнь — четырехлетнее депутатство в ней лишь миг, а полвека (десять лет при царизме, остальные при других политических режимах) — школа.
Церковно-приходская, сельская, городская. Дети везде одинаковы, всех их она помнила. И нам хочется, чтобы память о заслуженной учительнице сохранилась в топонимике новой Тюмени. Не надеюсь, что педагогический коллектив и родительский комитет гимназии N 1, примыкающий месту на улице Смоленской, где находился учительский дом Фоминой, станут хлопотать о присвоении гимназии ее имени. Времена и герои сейчас другие. Хотя педагогические принципы Веры Ивановны не устарели. И ее епархиальная серебряная медаль, и ордена Ленина от времени не потускнели.