В 1948-м € экранов пели о Тюмени
Вот и гадай теперь, почему в песне из старого фильма оказалось название нашего города. Только из-за рифмы к слову «пельмени»? Упрямо не хочу в это верить. Все-таки знал ли поэт-песенник, работавший для фильма «Сказание о земле Сибирской», что-то еще о Тюмени? Жаль, что не спросишь сейчас.
А звали поэта Евгений Долматовский. На протяжении всей Великой Отечественной он больше писал прозой — был военкором. И, судя по всему, человеком веселым, коли написал текст такой шутливой, истинно застольной песни — о войне, но больше о любви, родившейся на дорогах к Берлину. Где одному шоферу несказанно повезло — он встречал то и дело девушку-регулировщицу… В правильном направлении ехал!
К песне мы еще вернемся. Ну а я в своем 2016-м ожидаемо не нашел автора в списке тех, кто был удостоен за этот музыкальный фильм Сталинской премии 1948 года. Читаю список: режиссер и сценарист Иван Пырьев, сценаристы Евгений Помещиков и Николай Рожков, оператор Валентин Павлов, композитор Николай Крюков, актеры Марина Ладынина, Владимир Дружников, Борис Андреев, Вера Васильева.
Долматовского нет, что объясняется одной-единственной строкой семейной хроники. Мрачной, черной строкой: отца расстреляли в 1939-м за «контрреволюционную деятельность». А сыну «врага народа», пусть и прошедшему всю войну, путь к правительственным наградам был закрыт.
Но не к всенародной славе. Подтверждаю лично, ибо с самого утра напеваю строки из другой пережившей время песни того же автора (прозвучавшей, правда, в другой картине) — «Ты ждешь, Ли- завета, от друга привета.»
Нет, вы, Евгений Аронович, наверняка знали о Тюмени больше, чем просто о «столице деревень»! О сформированных в нашем городе воинских соединениях, о боевой славе сибиряков. Наверное, не однажды написал о них военкор Долматовский. Найти бы еще эти очерки и прочитать.
Добро пожаловать в послевоенный кинотеатр
А ведь это было здорово — на исходе зимы с 1947-го на 1948-й прийти на премьеру новой картины знаменитого режиссера Пырьева, известного в народе по фильмам «Трактористы», «Свинарка и пастух», «В шесть часов вечера после войны»…
Страна залечивала раны, строилась и жила не слишком богато. Но мирная жизнь, без бомбежек, смертей, похоронок, уже была счастьем.
Родись я в другое время и в другом месте — вполне мог бы очутиться в заполненном до отказа тюменском кинотеатре «Темп». Максим Петрович Долгих, один из героев нашей рубрики «Дети войны — устная история», рассказывал мне, как вместе с друзьями тайком проникал в вожделенный зал, на остров зрелищ-сокровищ, и прятался в яме перед деревянной эстрадкой. Теснились, терпели и ждали начала сеанса. В яме иногда стояла вода, ноги промокали, но грядущее удовольствие перевешивало все неудобства. Что ж, и я мог оказаться рядом с ним, Мишей с тихой улочки Елецкой. Не довелось.
Даже не могу припомнить, когда и при каких обстоятельствах впервые посмотрел «Сказание о земле Сибирской». Наверное, произошло это в родном уральском городке Верхотурье, где тоже был один кинотеатр (сейчас ни одного).
Тогда я еще не знал, что, как и героя картины, судьба приведет меня в Тюмень. И оставит навсегда. И в Красноярске я побывал, куда едут в последних сценах фильма талантливый музыкант Андрей Балашов, сражавшийся на земле Германии, и его избранница, певица Наташа Малинина.
. И вот представилась возможность пересмотреть картину снова. Дома, неспешно, возвращаясь к тем или иным кадрам и понравившимся репликам. В онлайн- кинотеатрах Интернета восстановленный фильм можно найти в хорошем качестве — маленькое счастье киномана.
Невольно постарался представить, что чувствовали те, кто пришел на премьеру 16 февраля 1948 года или в один из последующих дней. Наверное, больше всего были рады зрители-сибиряки: кино-то про них! Веселое, но и серьезное. С народными песнями и такой сложной для непосвященных, но завораживающей музыкой великих композиторов. С любимыми артистами. С буйством красок и нескрываемой, щедро льющейся с экрана прелестью жизни — уже без сводок Информбюро, пугающего прихода почтальона, машин с ранеными, разгружающихся у госпиталей.
И пусть мятущийся герой, пианист с искалеченной рукой, переживает личную драму и убегает в Сибирь — от любимой и от самого себя. Но он вылечит душу в родных краях. Чертежник на строительстве бумажного комбината, Балашов возвращается к музыке с подаренной ему на пароходе гармонью. По вечерам поет в чайной — и с удивлением узнает, что людям нужны его песни, та радость, что он способен дарить.
Вот тут-то, в поселковой чайной, и прозвучала весьма неожиданно для меня та песня, чьи слова вынесены в заголовок. Не скрою, то был маленький приятный шок, когда герои Дружникова (Балашов) и Васильевой (она сыграла роль Насти Гусенковой, скромной девушки, которая на фронте была санинструктором) пропели на два голоса:
«Если будете в Тюмени,
Позвоните к нам в колхоз.
Мы бы загодя пельмени
Положили б на мороз!»
Жалею, что я только сейчас обратился к истории этого фильма — она по-своему удивительна. Но лучше поздно, чем никогда.
Значительная часть съемок прошла в столице Чехословакии на студии «Баррандов». Вероятно, технические возможности коллег представлялись заманчивыми для Пырьева и компании. Советские киношники были довольны и хорошими суточными. Так, исполнитель роли музыканта Бориса Оленича (любовного соперника Андрея) Владимир Зельдин вспоминал, что на эти деньги можно было сытно и вкусно питаться, да еще и покупать одежду и обувь: «Приоделись мы в Праге неплохо. Тогда ведь в московских магазинах не было абсолютно ничего, а нам, молодым и красивым, хотелось «выглядеть».
Отчасти съемки велись и в Подмосковье (упомянутую чайную, смотревшуюся этаким поселковым домом культуры, построили в Звенигороде), а также на Енисее. Одна такая сцена в фильме, действительно, есть: буксир тянет баржу, где Балашов среди множества людей плывет к месту будущей работы. И, вместе с ними, под ту самую гармонь задушевно поет о бродяге, что скитался «по диким степям Забайкалья». (Правда, и тут, и в других эпизодах немного режет слух профессионализм массовки, за которой, пишут, прятался сам хор Пятницкого).
Были, разумеется, и подводные камни. О них, в частности, написала Марина Ладынина, жена Пырьева (позже они расстались), сибирячка, родившаяся в местечке Назарово тогда еще Енисейской губернии:
«Для каждого режиссера, и для Пырьева, было самым важным, чтобы Сталину понравилось. На показе Сталину этой картины Фадеев (Александр, писатель, который был членом худсовета, — В.Т.) выступил против меня и сказал, что я уже стара для этой роли. А Сталин сказал: «Нет, я с вами не согласен, мне нравится эта актриса, она с каждой ролью растет». Боже мой, это была разорвавшаяся бомба!»
Внимательный зритель найдет условные рифы и в сегодняшней оцифрованной версии фильма. Так, на самом видном месте в чайной, за спиной поющего героя Дружникова, висит портрет Ленина. А другого портрета нет. Если я и удивился этому обстоятельству, то ненадолго. Спустя годы после премьеры, когда культ личности был развенчан, в ткань фильма вонзились ножницы цензора: были вырезаны все кадры, имеющие отношение к Иосифу Виссарионовичу.
И уж коли я заговорил о визуальном ряде, скажу о более важном: в нарезке последних кадров, вновь с видами Сибири, появляется нефть! Пусть на мгновение. А еще — примитивные буровые (видимо, еще довоенного образца), каких я никогда не видел.
Это выглядит прозорливым знаком грядущего всенародного похода в Сибирь, за тюменскими нефтью и газом!
Не могу не сказать о яркой роли Бориса Андреева, сыгравшего колоритного Якова Бурмака. Бывший фронтовой старшина водит автобус в сибирском поселке. И, ради возможности увидеть Настеньку, в которую влюблен, ломает график и вынуждает пассажиров буквально тащить его из чайной. Пусть это и вовсе по-киношному — в реальной жизни такой шофер мог бы и под суд угодить по тому времени.
Персонаж Андреева сыплет такими роскошными фразами, которые хочется записывать и перечитывать: «Чай можно остудить, но не сердце», «Зачем вы мне на реке Днепр жизнь спасли, а сейчас ее отнимаете?» (Насте).
И да простят меня поклонники других актеров, но кубанский казак Бурмак показался мне самым живым и абсолютно достоверным из всех. Представляю, как веселил он народ в кинозале 1948-го, просто слышу этот искренний полнозвучный смех.
И, конечно, я вспомнил, как в более раннем фильме, снятом еще в годы войны, — «Два бойца», Андреев был скромным, но храбрым солдатом Сашей с Уралмаша, которого дружески опекал матерый весельчак-одессит в облике Марка Бернеса. Что ж, Саша вернулся с войны — и стал Яшей в новой картине.
По данным сайта Кинопоиск.ру, «Сказание о земле Сибирской» посмотрели в СССР 33,8 миллиона человек. Фильм купили в 86 странах. В советском прокате 1948 года картина заняла третье место по числу зрителей.
Смотрят ее до сих пор, о чем свидетельствуют записи в той же Сети. Есть противники: мол, у Пырьева все неправда, отлакированное подобие действительности. Но с ними спорят те, кому фильм нравится — и последних, по моим наблюдениям, больше. Кто- то даже написал: как здорово, что в этой киноленте только хорошие люди и так много позитива!
. Может, это именно то, чего нам сейчас не хватает? Позитива. Любви. Той музыки, что способна звучать и наяву, и в душе, вдохновляя и возвращая силы. Всего того, чему умело радоваться поколение победителей.
***
фото: Кадры из фильма: Настя (Вера Васильева) и Андрей (Владимир Дружников) поют в чайной;Наташа (Марина Ладынина);Яков (Борис Андреев).