Окончательный забой
Виктор Васильевич громких слов не любил. Хотя и наградами его не обходили. И карьера в те, прошлые времена, шла вверх уверенно. Он был, скорее, человек дела. Это дело и вело его.
Громких слов не любил, как я уже сказал, предпочитал поступки. А вы, мол, уж сами их истолковывайте. Эту прямоту действия в нем хорошо чувствовали мои коллеги.
Помнится, Юра Калещук из столичного журнала «Смена» больше жил у Китаева на буровой, чем протирал штаны в московской редакции. Он-то Васильича обожал. Желающие могут отыскать где-нибудь в библиотеке небольшую книжку Калещука с говорящим профессиональным названием «Окончательный забой». Там очень хорошо чувствуется тот ритм и темп, тот, как теперь любят говорить, «драйв», которым жил бурмастер Китаев, вся его бригада.
Надежный он был человек, Виктор Васильевич. Всего два примера. Пробурить скважину на самой макушке Самотлора, на его газовой шапке, дело довольно незнакомое и рискованное в те времена, поручили не самотлорским рекордсменам-стотысячникам (бригадам, которые ставили в те скоростные годы мировые рекорды проходки нефтяных скважин), а крепкой и надежной бригаде Китаева.
Это была молодая по возрасту и по официальному титулу бригада. Китаев даже бурильщиков подбирал со значением. Так, одним из самых ярких был Федор Метрусенко. Человек, который не мог жить, не ощущая скорости – хоть у буровой лебедки, с зажатой в левой руке рукояткой тормоза, хоть в задрипанном «москвичонке», которого Федор разгонял до пределов, не предусмотренных конструкторами.
– У-у, – говорил Китаев. – Даже фамилия у тебя такая: Метрусенко. – Разрубал эту фамилию на две части.
Второй пример, о котором мне хочется вспомнить, относится к весьма критическому периоду в жизни страны – началу 1990 года. Бунт на тюменском партийном корабле. Пленум обкома фактически свергает, или, перейдем на щадящий режим, вынуждает уйти в отставку многолетнего партийного секретаря. Структура начинает осыпаться. Китаев был одним из секретарей, далеко не первым, но ктото должен был остаться? Кто должен был вести партийный «Титаник» даже с пробоиной в борту?
Сейчас не время и не место рассуждать о причинах и обстоятельствах. Но кто-то должен был занять осиротевший мостик. Этим «кемто» оказался Виктор Васильевич, который возглавил «временное бюро», так оно тогда называлось. И продолжал работать, работать до тех пор, пока новые власти не создали новые управленческие структуры.
Он был надежный человек. В полном смысле этого слова.
Мне вспоминается Китаев на буровой и у себя дома на улице Пионерской в городе Нижневартовске. Как он сидел на полу, прислонясь к калориферу, чтобы хоть немного отпустила боль в застуженной на буровой спине.
Мне вспоминается Китаев в простом, крытом кирзой полушубке, уже первый секретарь Ханты-Мансийского окружкома партии, в те дни, когда начиналось строительство супергазопровода Уренгой-Ужгород. Он успевал бывать на всех участках (в пределах автономного округа) только что разворачивающейся стройки, чтобы взрывной, спешный темп строительства не застопорился, не сломался.
Мне вспоминается Китаев, первый секретарь «временного бюро», к которому я пришел с предложением начать подготовку издания о жертвах политических репрессий. Это его подпись стоит под документом, в котором впервые напечатано название будущей книги – «Книга расстрелянных»…
Наверное, не все, что он должен был непременно услышать о себе, он услышать успел. Но многие, с кем Китаев был дружен, были рады ему, независимо от тех постов и должностей, которые он занимал или не смог занять. Сейчас они грустят, прощаясь с ним навсегда.