Гендерный перфоманс
Новый спектакль театра «Мимикрия» называется «М/Ж». Название следует воспринимать не математически, в виде дроби, где мужчина в числителе, женщина в знаменателе, а графически.
Черта между буквами – граница между мужчиной и женщиной, предел непонимания и прочих «не», разделяющих два пола.
Зрителей тоже разделили: места мужчин справа, женщин – слева. Границей послужил занавес, растянутый вдоль помещения. Сцена – пространство между «мужской» и «женской» половинами.
Не знаю, как зрители отнеслись к сегрегации, как чувствовали себя в иcкусственно (и ради искусства?) выделенной группе. Особенно интересно, что чувствовали разлученные пары. Ты здесь, муж там. И тебе предлагают считать тех, кто там, иным племенем, иной породой. То же самое внушают твоему мужу, находящемуся среди чужих, но как будто своих.
Удивительно возникновение солидарности внутри своей группы и генерация враждебности (несерьезной, игровой, но ощутимой) по отношению к чужой. Откуда что берется… Всего лишь развели людей по сторонам.
Жаль, что я пришла без пары. Может, что-то новое поняла бы про мужчин и женщин. А так – все старое. Примерно как в женской компании, когда завязывается неизбежный разговор «ох уж эти мужики». Банально до скуки, но зачем-то необходимо.
«Они не умеют любить нас!». «Они не уделяют нам внимания!». «Они не ценят нас!». И так далее. В программке собраны восемь подобных высказываний, веками отточенных формулировок, затертых от частого употребления истин, многажды открытых америк.
«Они» – это мужчины, с точки зрения женщин. И женщины, с точки зрения мужчин. То есть, претензии и выводы с обеих сторон одинаковые.
Я опасалась, что спектакль увязнет в банальности. Ну что тут можно сказать, если все уже сказано, и таким образом сказано, что и говорить не стоило. В зубах навязло еще у наших бабушек (дедушек).
Однако по окончании спектакля обнаружила, что прошло почти два часа, а я этого не заметила. Интересно было. И интерес не затухал даже во время лишних повторов, затянутых пауз, пережевывания.
Спектакль играли в павильоне торгового центра «Фаворит». Вокруг – стекло и пластик, а в этом павильоне, еще не приспособленном для торговли, – бетонный пол, не облицованные стены, доски, голые лампочки и провода. Художник Мария Лапцевич оформила стены дерюгой и упаковочной бумагой; актеры, одетые в джинсы и темные футболки, использовали в виде реквизита ту же бумагу, мешки для мусора, вату, мягкие игрушки. Получился на редкость красивый «бедный театр», без намека на грязь и нехудожественность.
«М/Ж» состоит из девяти миниатюр, в каждой заняты от двух до четырех актеров. К публике обращались иногда, но слишком робко, скользили по рядам туманным взором, не ожидая ответной реакции. Заявка «игра без правил» подсказывала другой ход, и публика была вправе ожидать более активного призыва к соучастию и более откровенного, даже провокационного, шокирующего действия. А получилось просто мило, просто и мило, хотя моментами пронзительно.
Он объяснился в любви, завалив Ее мягкими игрушками. Она объяснилась с помощью крема на торте: «люблю». Они выкладывали слово «люблю» с разных концов и не встретились. Они яростно доказывали друг другу чувства, не понимая, что же другому надо, что сделать, чтобы он понял.
Жених и невеста обручились наручниками, а ключи спрятали в задние карманы, на всякий случай.
Пути двух пар пересеклись, и вдруг Его потянуло к Ней, а Ее – к Нему, и они забыли о прежних спутниках.
Она ушла к другому, Он страдает, пытается удержать, заманивает, умоляет, требует, силится забыть Ее. Не может отпустить. Сужает Ее пространство, давит, преследует. Перед нами тотальное унижение, вызывающее жалость и ужас.
В спектакле минимум слов, но лучше бы их вовсе не было. Пантомима красноречивее. Образный ряд сильнее текста. Мгновенные выстрелы в цель вызывают больше эмоций, чем медлительное объяснение.
Впрочем, этому спектаклю все можно простить. Во-первых, за те самые, пронзительные, моменты. Во-вторых, за эстетическое удовольствие. И, в-третьих, за искренность.
Финал деликатно возвращает публику в реальность. Актеры что-то делают по краям сцены, всматриваешься, не знаешь, за кем наблюдать – за теми, которые справа, или за теми, которые слева. И вдруг, переводя взгляд, в минутной растерянности, понимаешь, куда следует смотреть: напротив. Не на актеров, а на зрителей. И обе половины «зала» осознают это одновременно.
М и Ж – есть контакт.