Ругательное слово – пацифист
«Пацифизм – мировоззрение, осуждающее любые войны» (Толковый словарь русского языка).
Давно замечено: глубоко штатские – самые воинственные люди. В связи с недавними событиями в Южной Осетии и явным холодком в отношениях между Россией и США на страницах центральной прессы проявилась масса боевитых журналистов, размахивающих бумажными сабельками.
Один из наших родимых ястребков, Виталий Иванов, вице-президент Центра политической конъюнктуры, заявляет с некоторыми, правда, оговорками (в газете «Известия): «… добиться уважения своего суверенитета можно только в открытом конфликте». Браво! Только как бы уточнить: что такое «открытый конфликт»? Маленькая, но победоносная война? Или затяжная, но мировая, после которой уже ни у кого не останется никакого суверенитета?
Вице-президент Иванов, которого я давно читаю, всегда был сторонником суровых отношений с другими странами. А после того, как не все в мире согласились с нашими действиями, он и вовсе вышел на тропу войны. Словесной, правда.
Итак, «открытый конфликт». В моем понимании – это вооруженное столкновение, в ходе которого есть убитые и раненые с обеих сторон, «груз 200», посмертное награждение орденами и медалями, а для родных – могильный холмик в родном селе и пустота в доме. Вроде событий на острове Даманском сорок лет назад.
И тридцать лет назад мы это тоже получили по полной программе. В Афганистане, куда с целью «защитить южные границы Советского Союза» был введен «ограниченный контингент». Пошла неограниченная война, гибель мирного населения там, похороны здесь. В итоге – ноль, даже минус, поскольку миролюбиво относившийся к нам даже в шахские времена Афганистан теперь на дух нас не переносит.
Менее воинственные аналитики пытаются экстраполировать события. Они предлагают задать самим себе простые вопросы и получить хоть какие-нибудь ответы. Так, Сергей Маркидонов из института политического и военного анализа обращает наше внимание на то, что конфликт Россия-Грузия поколебал договоренности 1992 года. Согласно этим договоренностям бывшие республики Советского Союза отказались от территориальных претензий друг к другу. Сохранили границы, утвержденные во времена СССР, неприкосновенными. Почти 20 лет эти договоренности оставались в силе. Хотя московский мэр Лужков постоянно испытывал «нерушимость границ» на крепость. А та же газета «Известия», о которой я уже вспоминал и которая со страшной скоростью радикализируется в связи с событиями на Кавказе, теперь даже юмор последней страницы оборачивает территориальными претензиями a la Лужков: «если Черноморский флот не приплывет в Севастополь, то Севастополь приплывет в Москву».
Ну да, главное, как говорил когда-то Горбачев, «начать». А дальше уже пойдет само. Нагорный Карабах… Приднестровье… Проблемные хутора на границе с Эстонией… Поляки, живущие в Шальчининкайском уезде Литвы и еще в 1991 году требовавшие автономии… Я могу вспомнить и китайские географические карты, которые печатались в наших газетах в «год Даманского», 1969-й, – на них территория почти до Урала объявлялась китайской.
Но, по Иванову, на что ни пойдешь, чтобы «добиться уважения к своему суверенитету»?
На этой неделе я встречался с командирами поисковых отрядов, многие из которых участвовали во Всероссийской акции «Долина». На местах бывших кровавых боев они «поднимают» останки наших бойцов, до сих пор не захороненных. Они видят изнанку войны, и, как я понял из нашего разговора, вариант «открытого конфликта» вызывает у них отвращение. Они высказываются прямо: те, кто взывает к конфликту, в бой сами не пойдут и детей своих не пошлют.
Я думаю, что акция «Долина» стала школой пацифизма. Хотя это слово в нашей миролюбивой стране не в ходу. Его почему-то не любят. Зато в каждой войне мы отчего-то платим наивысшую цену. Да еще гордимся, что «положили на алтарь победы» больше других. Что положили? Человеческие жизни. Жизни граждан нашей страны.
Если бы как можно больше людей прошли через «Долину смерти», где до сих пор лежат тысячи наших солдат, может, было бы меньше желающих махать шашками по каждому поводу, а тем более, без повода.