Яблочный салют
«Утро 1 сентября было золотым и похрустывало, как яблоко».
Дж. Ролинг
Лето 2008 года простилось с нами. Простилось по-дружески, солнечным светом, теплом, мерцанием низких вечерних звезд.
Последний день лета. Он был тихим и ровным. Как будто август пытался загладить всю нервотрепку, что нам довелось пережить в августовские дни этого года. И малоуспешную гонку за лидерами в олимпийском Пекине. И стресс «небольшой, но победоносной войны», как назвали иные политические обозреватели российско-грузинский конфликт в Южной Осетии. И политические бомбы, которыми уже три недели обмениваются российские лидеры и лидеры американские, а из радиоприемников и с экранов телевизоров льется ледяной туман холодной войны (а мы-то были уверены, что она осталась далеко в истории).
Безмятежное последнее воскресенье августа позволило себе пролить немного бальзама на наши встревоженные души.
… Ах, сколько света, сколько цвета! Золотые вспышки бархатцев на зеленом сверкают ярче, чем шафраны. Циннии, перемешав все оттенки красного и розового, стоят прямо, приподняв нежные лепестки. Наверное, именно так стояла у стенки Наташа Ростова на своем первом балу в ожидании приглашения на танец. Новичок в моем саду («Простите, Вас, кажется, зовут Клеома?»), расправив цветные перышки, смотрит на разные там настурции, как на простые сорняки…
Я обходил свой сад и восхищался щедростью августа. Правда, не все, что было здесь весной, добралось до конца лета. Июньский шторм выломал старую-престарую яблоню. Конечно, «омский анисик» – не бог весть какое сокровище. Но за двадцать лет я успел к нему привыкнуть, особенно к его пышному цветению в мае. На том месте, где стояла эта яблоня, мы сразу посеяли космею, цветы давно сомкнулись, скрывая остаток сломленного ствола.
Уже в августе разломилась «трехстволка» – три ствола еще одной яблони. Когда-то давно подарил саженец мне Исаак Степанович Лущай. Я писал о нем – учителе в алтайском селе в семнадцать лет, осужденном к десяти годам сталинских лагерей – в восемнадцать, а в 28 – вольнонаемном строителе железной дороги Салехард-Игарка. Исаак Степанович уже умер, подаренная им яблоня пережила его лет на десять. Но вот что забавно, даже расколовшись и вися на куске коры и луба, она продолжала растить яблоки, которыми была усыпана ее крона, – сплошь красные сверху и с розовыми прожилками на белой мякоти.
Зато старейшина моего сада – «боровинка», которой больше 25 лет и которая сама по себе – целый сад, выросший из одного корня, нынешним летом побила все собственные рекорды. Отяжелевшие ветви завесили садовую дорожку. Если зазеваешься и не пригнешься как следует, тотчас получишь увесистым яблоком прямо по макушке. И если другие яблоки то и дело падают под собственным весом, то эти, над дорожкой, висят до последнего и ты кланяешься, кланяешься, кланяешься…
Но даже самый замечательный день в году все равно когда-нибудь кончается. И наступает первая осенняя ночь. По саду пробегает ветер. Стоя у открытого окна дачи, я слышу, как в саду, где растут мои яблони, раздаются влажные глухие удары. Яблоки шлепаются на землю. Август встречает сентябрь яблочным салютом.
Утро первого сентября отчетливо пахло яблоками.