Вежливость спрута
Субъективно я — против громадных сетевых магазинов. Они представляются мне каким-то спрутом, опутавшим если не всю страну, то, по крайней мере, целый город своими щупальцами. Я бы, конечно, предпочел уютный магазинчик в трех шагах от собственного дома, где знакомые лица, знакомые товары и привычный сорт хлеба не исчезает по неизвестной причине, где за прилавком все то же улыбающееся лицо («Здравствуйте, Мария Иванна! — Здравствуйте, что-то вас давно не было видно? Вам как обычно?) Знаете, что человек подобен кошке, он привязчив.
Но… Но объективно я постепенно формулирую отличие между сетевиками и обычной розничной торговлей. Может быть, кому-то это отличие покажется несущественным. Но что поделаешь, много лет назад поэт Михаил Светлов блестяще сформулировал тезис. Он сказал: «Я могу обойтись без необходимого. Но я не могу обойтись без лишнего».
О чем же речь? О кадрах, которые, как было сказано в тридцатых годах прошлого века, «решают все».
Вот диалог, услышанный мною в одном из маленьких продуктовых магазинчиков, который принято считать «домашними». Дама в возрасте выше среднего покупает привычный для нее набор продуктов: хлеб, молоко, творог, кефир. Дама уточняет: «Молоко «Село Луговое». Продавец выкладывает на прилавок заказанное, дама расплачивается и обнаруживает какие-то расхождения: «Я же просила «Луговое», а вы дали мне кулаковское?»
— А где вы увидели «Луговое»? — моментально вскипает продавец. — Смотреть надо лучше!
Покупательница покорно складывает в пакет то, что дают, и уходит. Чувствуется, что она оскорблена, но профессиональный, возможно, учительский такт не позволяет ей вступать в перебранку. А продавщица застывает за прилавком в позе цезаря…
Пытаюсь припомнить подобную сцену в других странах и континентах. Где, собирая в горстку хромающую шеренгу слов и предложений, я пытался объясниться с иноземным продавцом. Вспоминается другое: входишь, лица обслуживающего персонала поворачиваются к тебе, словно подсолнухи к солнышку. Первое время мне было даже неловко, будто я отрываю занятых людей, будто вселяю в них какие-то надежды… Да что я рассказываю про заграницы? Это мы вполне можем видеть в родной Тюмени. В бутиках и некоторых сетевых магазинах. Так в чем же дело? Только в том, что хозяева сетевых магазинов, больших супер- и гипермаркетов школят и дрессируют свой персонал? Есть, наверное, и такое. Депутат городской Думы Владимир Михайлов показывал мне контролируемый им рынок «Северный». Мы шли вдоль прилавков, Михайлов похозяйски гордился мойками в мясном отделе, системой упаковки и прочим. В разговоре мы случайно задержались у одного из прилавков. Продавщица меж тем продолжала что-то оживленно обсуждать с подружкой. Надо было видеть, как напустился на нее Михайлов:
— Почему вы продолжаете сидеть? Ваше место тут…, — он ткнул пальцем перед собой.
Я попробовал заступиться за девушку. Досталось и мне. «Продавец должен реагировать на покупателя. Он должен видеть покупателя. Он должен выражать готовность обслужить покупателя…»
Но одна мысль приходит мне в голову. Подчеркнуто уважительное отношение к покупателю демонстрируют, чаще всего, там, куда клиенты приезжают на автомобилях. Стало быть, клиенты более-менее имущие. Мне как-то не приходилось слышать рявканья продавцов в «Новом пассаже», например. А вот там, где «отовариваются» пенсионеры, у которых нет ни сил, ни автомобиля, чтобы добраться до «Метро», до «Ленты» или «Зеленого берега», — хамства сколько угодно. Следовательно, проблема не в уровне культуры отдельно взятого работника прилавка. Проблема в социальном статусе клиента. Проблема в складывающемся и углубляющемся расслоении общества и в отношениях между его частями. Кто же защитит слабых сих? Этот самый электорат, о котором вспоминают только по большим праздникам демократии (я имею ввиду выборы)?
Вчера позвонила жительница Тюмени Зоя Савельевна Лепехина. Уроженка Тюмени, как она особенно подчеркнула. Зое Савельевне 78 лет. Она с большой обидой говорила о том, что старики-тюменцы оказались как бы забыты в День города. По ее мнению, в день рождения Тюмени все слова и поздравления были обращены к молодежи, которая и торжествовала, главным образом, 26 июля. Наверное, чтото в этом упреке есть. Праздник, с его шумом, с многокилометровым карнавалом, с шатающимися толпами, где нелегко было пробраться и что-то рассмотреть и что-нибудь расслышать старшим по возрасту гражданам, был ориентирован на молодых. Которые, естественно, еще не догадываются, что очень-очень скоро и они перейдут в старший разряд. Неужели тогда и им придется сетовать на недостаток внимания и уважения? Не знаю, не знаю…