Где родился — там и пригодился!
Причудливое путешествие во времени из трех периодов с овертаймом.
Бывают добрые и скромные волшебники, которые приходят в детскую хоккейную команду и говорят: «Вы едете на международный турнир в Берлин».
И счастью мальчишек нет предела… А «волшебник»-то (закавычим это слово, ибо никакой он не волшебник, а просто энергичный и добрый человек, душой болеющий и за мальчишек, и за хоккей, которому предан всю жизнь) – не Ротшильд, не Форд и даже не Роман Абрамович. И не печатает деньги в типографии за углом. Он их добывает для тех же славных ребят в свитерах культовой команды «Рубин» неутомимыми хождениями по «хлебным местам», сравнимыми разве что со знаменитыми атаками сборной СССР – устоять невозможно.
И деньги дают. На доброе дело. Детям. На поездку, которая будет помниться так долго и всегда с удовольствием – «мы ездили, мы играли, мы видели…»
А Дяденька-Никакой Не Хоттабыч вовсе не требует благодарности. У него громадье планов. И даже совершенно роскошный и дерзкий (хотя и абсолютно реальный по нынешним не бедным тюменским временам) – построить крытый каток для ребятишек поселка Мыс. Где работал, тренировал, где сам играл в хоккей…
«Колыбель тюменского хоккея – Мыс – должна иметь свой искусственный лед, – убежденно говорит Леонид Гаврилович Утусиков. – И почему не сейчас, когда спорту у нас уделяется столько внимания и в него вкладывают солидные деньги? Когда у нас уже три крытых катка, и хотят еще строить… А Мыс – окраина, там еще поблизости – да вы знаете – Тарманы, Матмасы, Ватутино… Сколько ребятишек мы сможем поставить на настоящий лед, который не будет зависеть от теплой зимы!»
… Но автор чуть поспешил, торопливым вагончиком забежал впереди паровоза. Гудок… э-э-э, свисток еще не дан. Решительно, в стиле могучих форвардов, пробьем оборону прошлого, прошьем, как иглой, – и вернемся в ту пору, когда Леня Утусиков еще и подумать не мог, что когда-нибудь ему исполнится 70, и соберутся друзья на его юбилей. А в преддверии этого события – дай нам Бог всем дожить до него – он получит счастливую возможность «живьем» увидеть историческую победу российской хоккейной сборной в Канаде на чемпионате мира.
Вернемся в пору, когда деревья на Мысу были маленькими. Хотя родился он не на Мысу – сюда мы еще придем… А на улице Пароходской, в большом деревянном доме на три семьи.
Первый период
Дом тот по-прежнему стоит, сказал мне Леонид Гаврилович. И я предложил: покажите родовое гнездо. И мы поехали на Пароходскую…
Действительно, стоит – может быть, последние месяцы. Краснокирпичные гиганты властно завоевывают окружающую территорию, и ветхий домок, выглядывающий из-за забора, конечно, знает, что он им не ровня и что его век кончился.
Что запомнилось из «самого детства»? Скажем, тарелка репродуктора, из которого семья узнавала все новости государственного и местного значения. И однажды оттуда прозвучало: «Победа!» Ленька тогда бегал с другими мальчишками на базарную площадь (ни массивного здания обкома партии, ни памятника Ленину, разумеется, еще не было, а был тюменский базар). Тут собрался счастливый народ – обнимался, целовался, восторженно кричал…
Слово «победа» удивительным образом его сопровождало – он и жил поблизости от кинотеатра «Победа» и учился рядом. И даже сам немного «повоевал»… «Пленных немцев водили на строительство дороги – они укладывали брусчатку. А мы, как те партизаны из засады, стреляли в них… из рогаток. Конвойные за нами гонялись. А мы знали: надо улепетывать быстрее, поймают – больно уши надерут, а то и тумака получишь… А бегали быстро!» (Потом, правда, Леонид Гаврилович засомневался, стоит ли об этом писать в газете – нехорошо, мол. Но я его убедил: никто не был убит или ранен; военнопленные уехали на родину; брусчатка честно свое отслужила, как и рогатки тюменских сорванцов; что было, то было).
Грандиозным и многозначительным событием (о последствиях которого Леня Утусиков тоже, по понятным причинам, не мог догадываться) стала покупка «норвегов» – так среди мальчишек называли коньки, привязываемые к валенкам.
Жили трудно, очень не богато (а кто тогда жил богато?). Но коньки однажды появились, и это был царский подарок. Катались на реке, расчищая пятачки льда. Любили цепляться сзади за проезжавшие машины и катились долго и со смаком, хотя и рискуя… «А еще любили вот что. На фанерный комбинат возили березу на больших санках с цепями… вот к ним и пристраивались… нас гоняли, но мы не боялись».
Предвестником хоккея были… «лунки». Некая игра, чем-то смахивающая на заморский гольф (о котором тюменские пацаны, естественно, и слыхом не слыхивали – откуда? Это ведь было на другой планете – в Америке). «Играли четыре-пять человек. И загоняли тряпичный мячик в лунку… В футбол мы тоже уже играли. Появились камеры, надуешь – прелесть, легкость, звон, полет! Не сравнишь с тряпичным кошмаром. Зато, когда проколешь – слезы на глазах, сердце болит… Настоящий мяч был драгоценностью, редкостью, богатством, которое делало человека знаменитым на всю округу».
Впервые хоккей он увидел на Госпаровской (еще с мячом – шайба будет впереди). «Там было озеро. Люди катались, играли… Сюда мы приходили уже с самодельными клюшками. Искали по городу кривые березы, выпиливали крюк. Вставляли черемуховую палку, клеили (мездровый клей был ядреный, мама ругалась, вонища в доме невозможная), перетягивали шпагатом, обматывали ремнем крюк, чтобы не ломался – вот и клюшка готова…
В Тюмени гремела в 50-е команда «Динамо» по хоккею с мячом – в ней играл мой родственник Юра Семушкин. Имена знаменитостей были на слуху – Мальцев, Пелевин, Клевцов, Борис Елькин… Напротив гостиницы «Заря» была пожарка – так вот, хоккеисты собирались там на втором этаже, как сейчас выразились бы, в своем «офисе». Играли в шахматы, а Мальцев точил коньки – я ему помогал, держал… Играли они обалденно. На «Локомотиве». Там я и приобщился к хоккею с мячом. Семушкин меня приобщил… Народ хоккей смотрел во все глаза. «Динамо» было «командой выше крыши» – даже свердловских армейцев обыгрывало. Динамовцы были моими кумирами, старшими товарищами, всем сразу. Дали мне коньки, учили играть… А потом я попал в ремеслуху. Еще не знал, что буду играть в хоккей с мячом за «Трудовые резервы».
А клюшки мы по-прежнему мастерили сами, благо приобретали навыки работы с металлом. На Госпаровской была конюшня, там мы позаимствовали две дуги. Получилось аж шесть клюшек, и хороших клюшек! Они служили долго…
В ремесленном я учился на столяра-краснодеревщика. Меня и Витю Кукушкина взяли в команду «Трудовые резервы». В 15 лет мы играли против взрослых, весь матч, 90 минут. Меня поставили в нападение… Ботинки были дерматиновые, легкие – кожа относилась к разряду «роскошь». Ничего, не мерзли, один-два носка, ботинки сверху – и на лед!
Служил я в Забайкальском военном округе. С земляками – Виктором Тищенко и Борисом Чертищевым попали в команду «Звезда» (это все еще хоккей с мячом – до шайбы нам оставалось дорасти всего-ничего).
Витя Тищенко вернулся из отпуска и… привез клюшку – добротную, таллиннскую. И две шайбы. Диковинка по тем временам! Мы приходили на пустую танцплощадку (до зимы было еще далеко) и учились бросать черный диск, который поначалу слушался плохо и никак не хотел подниматься над асфальтом…
Когда после «дембеля» вернулся в Тюмень, здесь уже играли в хоккей с шайбой. А команда завода АТЭ – даже в первенстве РСФСР. Играли на Центральном стадионе, на «Прибое», «Торпедо» (был и такой корт)…
Вообще, все связанное с этим, новым хоккеем нас здорово увлекло. В книге канадца Леона Патрика вычитали: чтобы мощно и точно метать шайбу, надо специально тренировать руки. Надо грести! И вот мы с другом Валерой Уткиным (играли в одной тройке) шли пешком на Верхний Бор, брали напрокат лодку и плавали до тех пор, пока руки не начинали болеть и просить отдыха. Час-полтора-два – сколько сил хватит… Даже ночевали там у костра, чтобы утром снова упражняться с веслами. Та еще тренировочка! Но мы видели, как это нам помогает, делает сильнее.
А в 1963-м меня пригласили в команду «Водник»…
***
фото: с внуком Сашей на льду; «команда молодости нашей» (Утусиков – крайний справа;Леонид Утусиков с подаренным к юбилею именным хоккейным свитером