Челюскинцы и их улица
« – Кто такие челюскинцы? – Это вроде папанинцев…»
(Из разговора)
Кстати, ответ близок к истине. Ничего, кроме бело-синих табличек, не связывает коротенькую, всего семь кварталов, улицу в историческом центре Тюмени с ее героическим именем. Точнее, с героическим и трагическим одновременно.
Но эта улица вполне могла бы называться – «Ленская». Потому что пароход, построенный в Копенгагене летом 1933 года по заказу советского торгового флота, первоначально назывался «Лена».
А когда выяснилось, что именно ему предстоит повторить подвиг ледокольного парохода «Сибиряков», прошедшего Северным морским путем за одну навигацию, судно переименовали. Его назвали в честь лейтенанта российского флота Семена Челюскина, руководителя одного из отрядов Великой северной экспедиции.
Правда, в отличие от «Сибирякова» «Челюскин» был обычным судном, даже не ледового класса и, честно сказать, его судьба была написана на его бортах. Не случайно капитан Владимир Воронин отказывался вести его в полярное плавание и согласился только под большим нажимом начальника экспедиции академика Отто Юльевича Шмидта.
Большая страна тогда поворачивалась к большой Арктике и одним из, как бы теперь сказали, «национальных проектов» стало освоение северных окраин. Во что это потом вылилось и кто их стал осваивать – другой вопрос…
Итак, в июле 1933 года «Челюскин» отправился в свое первое плавание. Благополучно обогнул Скандинавию, из Карского моря вышел в море Лаптевых. Встреча со льдами показала, что к ледовому походу пароход не приспособлен. При столкновении со льдиной сломался шпангоут, потекли заклепки. Но «экспедицию решили продолжать», – радировал «Челюскин» в Москву.
Конечно, пришлось ставить распорки, цементировать течи. Какую-то помощь в проводке через льды сумел оказать ледокол «Красин», с которым «Челюскин» встретился у мыса того же названия. К ноябрю добрались до Берингова пролива, но здесь пароход вмерз в ледяное поле, и дрейф понес его к северу…
13 февраля 1934 года началось сжатие льдов, мощный напор буквально разорвал борт «Челюскина». Экспедиция срочно выгрузилась на лед. 104 человека оказались во власти стихии. 105й, завхоз экспедиции Борис Могилевич, не успел спрыгнуть с борта и погиб вместе с пароходом.
… Два месяца «лагерь Шмидта» дрейфовал вместе с льдиной в Чукотском море. Единственный оказавшийся поблизости самолет под управлением Анатолия Ляпидевского вывез на материк женщин и двух детей. Одна из них – Карина Васильева – родилась на борту «Челюскина» в Карском море. Остальные ждали спасения. Лучшие летчики страны Советов, полярные и военные, пробивались сквозь полярную мглу.
Кстати, мы говорим: челюскинцы, челюскинцы… А кто скрывается за этим словом? Назовем хотя бы самых известных. Академик Шмидт. Капитан Воронин. «На ключе» в экспедиции был уже знаменитый, а в дальнейшем – еще более прославленный радист Эрнст Кренкель. Через несколько лет вместе с Папаниным, Ширшовым и Федоровым он проведет полтора года на плавающей льдине.
Маленький самолет-амфибию Ш-2, «шаврушку», которая была закреплена на носу «Челюскина» и которую успели сдернуть с тонущего парохода, пилотировал Михаил Бабушкин. Правда, со льда толщиной два метра «шаврушка» взлетать не умела, а до ближайшего разводья было далеко.
Корреспондентом газеты «Правда» на «Челюскине» шел знаменитый поэт Илья Сельвинский, кинооператорами – Трояновский и Шафран. Старший механик корабля, «дед», – Матусевич. Метеорологи – Ольга и Николай Комовы. Физик – Ибрагим Факидов. Гидрохимик – Параскева Лобза. (Александр Иваненко, правда, утверждает, что ее звали Полиной, и пишет, что Параскева-Полина – наша землячка, что ее отец работал на заводе «Механик», а мать жила в селе Покровском Ярковского района).
13 апреля 1934 года, ровно через два месяца после катастрофы, со льдины был вывезен последний, 104-й «челюскинец». «Лагерь Шимдта» опустел. Летчикам для этого пришлось сначала пересечь по воздуху всю страну, а Сигизмунд Леваневский и Маврикий Слепнев летели даже из Америки на специально купленных самолетах «Флейстер».
Полет на Чукотку был непростым и отношения в группе были непростые. Летчики полярной авиации были «гражданскими», а четверо пилотов во главе с Николаем Каманиным – военными. Так получилось, что старшим объединенной группы назначили Каманина, который стал требовать от вольных арктических асов военной дисциплины. В том числе, согласно летной доктрине того времени, – лететь в строю. Опытный полярный пилот Фабио Фарих возразил, сказав, что в арктическом тумане самолеты просто потеряют друг друга. Фарих был отстранен от полета в Ванкарем, где была база спасательной экспедиции. Хотя дальнейшее показало, что он оказался прав: в тумане два каманинских летчика, незнакомых с условиями Крайнего Севера, потеряли группу и потерпели аварию. Сам Каманин при промежуточной посадке в Анадыре поломал переднюю «ногу» своего Р-5. И поступил повоенному: поручил чинить самолет оставшемуся в его группе единственному летчику Борису Пивенштейну, а сам улетел в Ванкарем. Помню, как известный полярный пилот Борис Чухновский, с которым мне пришлось разговаривать об этом, очень осуждал поступок Каманина. Справедливости ради уточним, что Николай Каманин вывез со льдины больше «челюскинцев», чем любой другой из летчиков.
За спасение экспедиции из ледового плена семи летчикам – Ляпидевскому, Леваневскому, Каманину, Слепневу, Доронину, Молокову и Водопьянову – было присвоено только что учрежденное звание Героя Советского Союза.
… Челюскинцев и членов спасательной экспедиции (летчиков, проводников собачьих упряжек и всех-всех-всех) посадили во Владивостоке в поезд и с помпой повезли через всю страну, приветствуя и поздравляя, а с ними приветствуя и поздравляя заботливое правительство. Редактор газеты «Правда», им был в то время Лев Мехлис, отправил с поездом целую группу журналистов и писателей, которые всю дорогу записывали и пересылали в Москву воспоминания челюскинцев. Когда поезд дошел до столицы, трехтомная книга большого формата уже была издана и вручалась спасенным и спасителям. В книге Каверина «Два капитана» есть рассказ, записанный в этой поездке.
Александр Иваненко пишет, что в Тюмени поезд стоял всего сорок минут. Был митинг, на котором объявлено, что только что построенному заводу валяной обуви присваивается имя челюскинцев. А вскоре и улицу Иркутскую переименовали. Появились в заречной части Тюмени и две «летные» улицы – Каманина и Леваневского. По какой-то причине они сейчас называются иначе – Иртышская и Каховская.
… На сегодняшней улице Челюскинцев сошлись в одном ряду три века – девятнадцатый, двадцатый и нынешний. Здесь еще сохраняются имена прежних купцов – Колокольникова и Текутьева. Здесь доживают век «дома-памятники», охраняемые мемориальными досками от имени бывшего СССР (дом N 7 и дом N 18). Здесь начиналась революционная эра – в клубе приказчиков, на месте которого стоит роскошный концертный зал, и в бывшем текутьевском театре, вместо которого построен старомодный жилой дом. Мемориальная доска на Центральном военкомате напоминает о трагедии 175-й дивизии, которая почти вся погибла летом 1942 года на Юго-Западном фронте…
Семь кварталов улицы Челюскинцев, сохраняющие такие разные страницы нашей истории, еще будут преображаться. Потому что жизнь идет.
***
фото: улица Челюскинцев (наши дни); первые герои Советского Союза