Дети-алкоголики
Еще месяц назад Машеньке хватало пары банок пива, чтобы «словить кайф». Теперь девочка не пьет, а лечится в стационаре Тюменского наркологического диспансера. Здесь мы и познакомились с Машей (имя из этических соображений мною изменено). История, которую рассказала девчушка с грустными глазами-смородинками, кажется на первый взгляд банальной, но поверьте – именно такие истории заставляют содрогаться небезразличные сердца нормальных людей.
В очередной раз что-то «отметив» в своей компании, она «перебрала лишнего» и по приходу в детский дом, где живет, была замечена нетрезвой. И очень скоро девочку отправили в стационар. Здесь дети-алкоголики лечатся на протяжении 25 дней, за ними постоянно присматривают врачи и психологи. Проводят беседы и читают проповеди священнослужители.
Маша проповеди не любит, она больше верит психологам, а о добре и зле ей и так известно не понаслышке. Девочка утверждает, что, выйдя из стационара, больше пить не будет и перестанет общаться со «старой компанией».
– Не хочу больше пить, — говорит она. – Просто там, где я раньше «тусовалась», все так делают…
– Как ты думаешь, почему люди начинают пить? – спросила я.
– Либо от радости, либо от горя… Вот у меня например, нет мамы, живу в детском доме. А побывав здесь, я поняла, что выпивка – не для меня. Теперь хочу, чтобы лечение поскорее закончилось…
– Маша, а кем ты хочешь стать? – Экономистом. Пойду учиться (после этих слов она немного повеселела и даже улыбнулась).
Поговорив о мечтах, Маша вновь замолчала и вдруг с некоей опаской посмотрела на дверь холла, в котором мы находились. Я поймала ее взгляд и увидела, как за дверью промелькнул белый халат. Маша вздохнула. Я спросила ее:
– А врачи как к вам относятся? Лекарства заставляют пить?
– Относятся нормально… Таблетки приносят, их принимаю. Еще есть какие-то уколы, но, мне их не делали…
Хорошо бы, чтоб Маша никогда больше не вернулась сюда. А часть ребят, увы, возвращается. Тяга к спиртному продолжает ломать их юные жизни…
Хотя водка, чаще всего, не причина, а следствие. Насколько мне известно, от душевных травм и от дефицита внимания не лечат. А здесь находятся именно те дети, которые так или иначе были лишены родительской ласки, многие – из неблагополучных семей.
С удивлением узнала, что самому младшему из здешних пациентов – девять лет. Маше – пятнадцать, хотя на первый взгляд она произвела впечатление десятилетней девчушки, загнанной в угол. Кстати, когда Маша с «расправленными крыльями» после нашего разговора убежала в свою комнату, я вновь увидела в дверном проеме белый халат, он словно проводил тень девочки и скрылся вслед за ней. Фантом? Нет, скорее, просто девочку проводили до палаты…
Маша обещает исправиться, а кто-то из ребят и признать не может, что попал сюда заслуженно. Именно с «представителем такой точки зрения» мне и удалось поговорить. Пока ждала его, успела рассмотреть стены холла, диваны, ковер и большой телевизор в самом центре. Все очень тусклое и серое. Тут мои мысли прервало шарканье тапочек по полу. В дверях появился мальчишка лет десяти-одиннадцати, но, как выяснилось позднее, ему уже «полные пятнадцать». Неохотно усевшись на диван (правда, смелее, чем Маша), он поздоровался. Представиться отказался (давайте назовем его Володей). На все мои вопросы отвечал с еле заметной ухмылкой. Через пару минут мальчик почувствовал, что находится не на допросе, и принялся отвечать более уверенно и добродушно. Наконец-то, поднял глаза. Они у него темно-зеленые, с какой-то хитринкой в глубине.
Володя попал сюда, по его словам, «ни за что», потому что «совсем не пьет, не курит». Живет тоже в детском доме, а в стационаре оказался потому, что милиция задержала его на улице выпившим. На вопрос «Кем бы хотел стать в будущем?» воодушевленно ответил: «Консультантом в магазине». Впрочем, через минуту мы с ним договорились до того, что все-таки он будет автомехаником, а вообще мог бы и стать актером («когда-то очень этого хотел»).
Психологические тренинги и проповеди священника ему безразличны. Хочет побыстрее вернуться в детдом и «продолжить работу» (подрабатывает грузчиком). Мальчишке не нравится, что в стационаре не разрешается выходить на улицу, потому что кто-то уже пытался сбежать. Сам он, по его словам, «улизнуть не пробовал».
Наш разговор подошел к концу, и мальчик неспешно побрел по коридору…
Заведующая отделением Татьяна Улыбина, с которой я также встретилась, рассказывала, что детский алкоголизм – особая болезнь, которая возникает у ребенка в период формирования жизненных ценностей и приоритетов. Татьяна Владимировна отметила, что многое зависит от родителей, т.к. подростки десяти-пятнадцати лет склонны к подражанию старшим. К сожалению, нет никакой гарантии, что сегодняшние юные пациенты перестанут пить… Приходится, что называется, взывать к каждому, убеждать, наставлять на путь истинный.
Я заметила у доктора Улыбиной оптимистическую улыбку: сейчас эти дети под присмотром врачей, ими занимаются, их лечат. И всегда есть надежда на полное выздоровление.
***
фото: юные пациенты областного наркологического диспансера; заведующая отделением Татьяна Улыбина.