Мискантус не пурпурный
Я нашла положительный момент в том, что мы без машины: у нас теперь есть несколько снимков, где мы запечатлены всей семьей. Нас фотографируют таксисты, которые возят нас по острову. Причем они сами предлагают нажать на кнопку фотоаппарата.
С таксистами на Чеджу бесполезно говорить по-английски! Надо жестами. Например, просишь его включить дворники и протереть лобовое стекло, чтобы можно было снимать пейзажи прямо из машины — ткни пальцем в стекло и помаши ручкой влево-вправо, изображая дворник. Это помогает.
Впрочем, и таксист с нами обращается точно так же. Проезжали мимо кладбища, он пояснил жестом: спят. Музей шоколада — почмокал губами: вкусно.
Но не мог понять, почему нам нужно проехать сначала по дороге 5.16, потом свернуть на Салок-доро, сделав небольшой крючок к северу, чтобы побывать на Доккеби-доро, и вернуться на наше южное побережье по дороге N 1100. Видимо, такой маршрут представлялся ему бессмысленным, пока я не показала на фотоаппарат: клик-клак! Тут он кивнул, и мы поехали.
Дети как обычно поначалу нудят и торгуются. Мол, куда это мы едем да зачем, а вдруг там будет скучно — и т. п. Дорогие дети, с такими родителями вам скучно не будет! Сто раз еще убедитесь.
Первый раз вылезаем из машины на стоянке Сонп-ханак, расположенной на одноименном вулкане-паразите горы Халла на высоте 750 метров. Здесь начинается один из популярных пешеходных маршрутов. С завистью смотрим на пыхтящих экологических туристов, возвращающихся после маршрута. Дети срочно захотели дальше пойти пешком. Пришлось отговаривать: мол, Яша еще маленький, ему будет тяжело идти несколько километров в гору (а потом еще столько же вниз). Да и потом, куда девать таксиста?
северной стороны гора Халла выглядит прекрасно! На широком заснеженном склоне светит солнце, растут сосны, бродят кони (на Чеджудо развито коневодство). По обеим сторонам дороги колышутся высокие пушистые метелки, очень красивые. Полагаю, что летом, в цветущем состоянии, они должны быть красными. Я читала про мискантус пурпурный, что растет по обочинам дорог. Наверное, это он и есть.
Когда я искала изображение цветущих мискантусов (мне надо было сличить их с мискантусами засохшими, чтобы понять — это одно и то же растение или все-таки разные?), то выяснила, что мискантус, или китайский камыш — необычайно полезное растение, которое не истощает землю, зато активно поглощает углекислый газ и тем самым останавливает глобальное потепление. А в Украине засеяли мискантусом пробное поле и намереваются выращивать его в промышленных масштабах как биотопливо. Скошенные стебли будут перерабатывать в гранулы, при сжигании которых образуется много дешевой энергии.
Кроме мискантусов, в районе горы Халла есть и другие природные достопримечательности: самый большой в мире (!) мускатный лес Бичжарим и живой тоннель — участок дороги длиной в один километр, на протяжении которого кроны растущих по обе стороны деревьев смыкаются, закрывая свет. По тоннелю мы проехали: деревья стоят голые, свет пропускают. Мускатный лес даже искать не стали. Не сезон. Ну и правильно, что не стали: он все равно зимой не работает. Так что если хотите, полюбоваться на мускатное дерево шести метров в обхвате (тут, говорят, такое растет, ему 800 лет) — приезжайте в другое время года.
Остановились у обочины, привлеченные вдруг открывшейся панорамой города Чеджу, столицы острова. Оказалось, стоим у кладбища: на соседнем холме аккуратные ряды каменных холмиков. Какие-то люди приехали на микроавтобусе и потащились наверх, оскальзываясь на обледеневшем склоне. Таксист почему-то засмеялся. По мере того, как росла сумма на счетчике, он становился все веселее и веселее.
Корейцы очень тщательно подходят к вопросу захоронения своих почивших родственников. Место для могилы выбирают с любовью и большим вкусом. Как правило, кладбища устраивают в горах или хотя бы на возвышенностях. Как будто им хочется, чтобы покойному было не только уютно, но и открывался замечательный вид.
Наконец-то появился указатель на Доккеби-доро. Свернули. Таксист остановился, перевел рычаг коробки переключения передач в нейтральное положение и отпустил тормоз. Машина поехала. В гору.
Ну, лучше сказать, в горку. Совсем небольшую горочку. Практически незаметную. Но поехала. Вопреки здравому смыслу и закону всемирного тяготения.
Не знаю, как это надругательство переносит закон всемирного тяготения (может, Ньютон переворачивается в гробу), а здравый смысл бунтует. На самом деле все просто: это оптический феномен. То есть машина на самом деле едет, но дорога при этом идет не вверх, как тебе кажется, а вниз. Желающие могут попробовать испытать эффект на велосипеде: говорят, «вниз» ехать очень трудно, приходится с усилием крутить педали, а «наверх» наоборот. Местная байка гласит, что чудесное место в 1980 году случайно обнаружил таксист, который остановил здесь машину, чтобы сбегать в кустики… Местные жители назвали этот отрезок асфальта «Доккеби-доро», или «Дорога домовых» — потому что они придумали, что так шалят домовые духи ближайшей горы.
Корейская традиция вообще мистифицирует силы природы. Особенно силу гор. Горы прямо-таки насыщены энергией, надо уметь ее использовать. Это древнее искусство называется геомантия, и его методы до сих пор не-утратили актуальности. На полном серьезе путеводитель по Корее из серии «Ле Пти Фюте» сообщает, что некий храм расположен весьма удачно для города, так как «в этом месте заканчивается энергия горы такой-то».
Гор в Корее много, энергии тоже хоть отбавляй. Наверное, поэтому корейский народ славится своим поразительным трудолюбием. У них отпуск всего пять дней в году, а одном из поворотов дороги увидели снежный склон и людей, катающихся на санках. Таксист обернулся и вопросительно посмотрел на нас, потом на детей. Дети завопили, что да! Да! Они хотят кататься! Еще бы. Мы ведь никогда не видели ни снега, ни санок.
Склон пологий, но очень скользкий. Публика — в основном родители с детьми. Народ приезжает сюда на машинах и даже на рейсовом автобусе. От города Чеджу километров десять, не больше. Помимо проката санок, здесь организован походный буфет: варят лапшу и жарят какую-то… в общем, миногу. Дети ее едят. Корейские дети, конечно. Наши даже запаха морепродуктов не переносят. Вчера в супермаркете Е-Март Соня долго искала источник «самого противного запаха на свете»,
оказалось — пахнет от прилавка с водорослями. Вообще-то я не советую детям говорить про еду «противная»: тебе противно, а кому-то вкусно. Но тут, когда Соня сказала: «Никогда в жизни не буду есть ЭТО!», я только промямлила: «Ну, Соня…» Потому что в этот момент мой мозг был занят другой мыслью: где в корейском супермаркете может находиться крем для обуви? Мои ботинки от хождения по мокрому снегу пострадали больше всех. Удивительно, но крем я так и не нашла.
Следующая остановка — высота 1100 метров. Туристы деловито подъезжают, фотографируются у отметки, будто альпинисты какие-то, и довольные едут дальше. Дорога красивая. Деревья словно в инее, хотя это невозможно. И сфотографировать невозможно: как назло, перед нами тащится какой-то грязный фургон с зарешеченными окнами («передвижная тюрьма», как я его назвала в сердцах — «Где, где тюрьма?» — сразу заинтересовался Яша). В конце концов наш водитель фургон обогнал, но тут красивые деревья кончились. Снега все меньше: мы спускаемся к морю. На одном из поворотов дороги — обзорная площадка: прекрасный вид на наше южное побережье (уже в предвечерней дымке), кафе и большая стая черных ворон. Потревоженные нами вороны сперва взлетают, но потом, привлеченные брошенной печень-кой, возвращаются. Стыдно! Большие, суровые лесные птицы — а ведут себя, как уличные воробьи! Дальше было еще хуже. Водитель притащил из кафе пачку крабовых чипсов и стал горстями бросать их воронам. Черные птицы подскакивают, выхватывают куски чипсов и взлетают, а потом сидят на елках, хрустя и чавкая. Таксист отдал чипсы детям, чтобы они кормили птиц, но дети и сами прикладывались к пачке. «Интересно, а у ворон живот не заболит после чипсов? » — задумчиво спросила Соня. «Наверное, нет. Они же птицы, привыкли всякую гадость клевать», — так же задумчиво ответила я. Вид больших черных птиц на белом снегу настроил меня романтически.
Продолжение следует.
***
фото: Халласан — самая высокая вершина Южной Кореи (1950 м.); домовенок на Доккеби-доро; вороны; мискантусы; дорога домовых.