Ужин с господином Ли Мен Бак
Говорят, как Новый год встретишь, так его и проведешь. Думаю, это неправда. К примеру, новый 2006 год я встретила в Копенгагене возле круглосуточного магазина «Севенилевен», в объятиях незнакомца. Вероятнее всего, датчанина. Но тот год спокойно прошел, и ни-че-го, никаких датчан на горизонте.
В ту ночь мы зашли на ратушную площадь, но там было слишком много народу, особенно почему-то арабов, все вокруг взрывалось и хлопало, под ногами хрустело битое стекло. Так и вышло, что мы решили не ждать полуночи, а вернуться в гостиницу. По дороге, на углу улиц Norre Voldgade и Norregade, нам повстречалась группа молодых людей с шампанским. Они громко кричали: Ти! Ни! Отэ! Сюу! Сэкс! Фэм! Фирэ! Трэ! Ту! Ин! В общем, это был обратный отсчет. А мы шли мимо. На последнем слоге – Ин! – я как раз поравнялась с ними. Выстрелила пробка из бутылки, и в ту же секунду меня схватили. Парень, чьего лица я так и не увидела, долго хлопал меня по спине и говорил что-то непонятное. «С Новым годом», наверное. Я в ответ бормотала, от неожиданности по-английски, «Happy New Year». В стороне стояли мой муж и трое наших малолетних детей и спокойно смотрели, ожидая, когда же меня отпустят и мы сможем продолжать движение. стречать Новый год по-дурацки – это наша семейная традиция. Началось с миллениума, который застал нас в
В Праге, на Вацлавской площади, в толпе незнакомых людей. У нас была с собой бутылка шампанского, а стаканчики забыли в гостинице и пили из горлышка, пока нам не повстречался какой-то немытый тип, который проорал: «Happy New Year!» – и тоже отхлебнул из нашей бутылки. Пришлось остатки шампанского вылить в урну.
Затем был Новый год в Бергене, когда мы возвращались в гостиницу, засыпанные пеплом от взлетевших в небо петард. Новый год в Рейкьявике, когда нам пришлось удрать с площади у собора Халльгримм, потому что мы понастоящему испугались за свою жизнь – столько вокруг рвалось снарядов, в ушах стоял грохот, дети плакали, а крепкие духом исландцы, эти прямые потомки викингов, все подносили и подносили новые коробки со снарядами… Лена, наша хозяйка, сказала, что в эту ночь было полярное сияние, но кто ж его видел, когда все небо полыхало яркими красками фейерверков! Полной противоположностью был Новый год на Азорах, на ферме, где вообще не было слышно фейерверков и даже телевизора не было. В шесть часов местного времени мы встретили Новый год по-тюменски: открыли бутылку португальского вина и, за неимением телевизора и президента, включили диск «60 лет Тюменской области» с песней про Тюмень и несколько раз ее пропели («А по берегам Туры тянутся мосты, мосты..»). Около семи где-то в отдалении прозвучал хлопок, похожий на взрыв петарды. Мы погуляли по крутому берегу Атлантического океана и около восьми легли спать.
Наступление нынешнего 2008 года нас застало на другом конце континента, на южнокорейском острове Чеджу. Четыре часа разницы с Тюменью. Наконец-то с плюсом. Наконец-то мы сможем не заснуть и отметить праздник вместе с местными жителями (а не только по тюменскому времени).
Новый год по-корейски в традиционном варианте – это когда вся семья собирается за праздничным столом и обменивается подарками, а младшие поздравляют старших (существует какая-то особая церемония поклонов), готовятся особые блюда и надевается лучшая одежда. Ну, и отмечается он вовсе не по нашему григорианскому, а по лунному календарю.
У нас, конечно, все вышло подругому. У нас был свой собственный корейский Новый год.
В новогоднюю ночь в чужой стране трудно рассчитывать на новогодний ужин. Только если ты своевременно об этом не позаботишься. Так что прямо с утра 31 декабря мы пошли заказывать столик в ресторане при нашем пансионе «Лайм оранж».
Девушка на входе нас не поняла, позвала на помощь официанта, тот говорит: «Five?» (в смысле, пять персон) – и делает приглашающий жест. Нет, не сейчас – вечером. Слово evening они долго обсуждали, смеясь. Тогда Андрей взял у Риты блокнот и написал: 10 p.m. Парень кивнул, но потом что-то спросил по-корейски, потом еще что-то. Мы посмотрели друг на друга, пожали плечами (мол, мы хотя бы попытались!) и вышли на улицу. В конце концов, до наступления нового года еще целый день, и его стоит потратить на изучение окрестностей.
Осмотр достопримечательностей мы решили начать с ботанического сада Емичжи и отправились на автобусную остановку. Почти сразу подошел автобус. «Емичжи?» – спросила я водителя. «Емидзи?» – переспросил меня водитель и указал рукой в сторону: – «Кал отель». Невдалеке виднелась вывеска KAL. Бывают же такие названия! Вообще-то KAL – это аббревиатура корейской авиакомпании Korean Airlines, и отель ей и принадлежит. Но все равно смешно. Полагаю, что наши туроператоры наших туристов в этом отеле не должны селить. «Где вы живете? Мы в «Кале». Хотя отель прекрасный, с большой ухоженной территорией, собственным рыбопитомником и изумительным видом на океан и гору Халла.
От отеля до аэропорта идет специальный автобус. На нем же, как оказалось, мы можем доехать до ботанического сада Емичжи и некоторых других популярных туристических объектов.
Ботанический сад огромный! На входе в его закрытую часть – рождественская инсталляция с сантаклаусами, оленями и искусственным снегом, чуть дальше стоит елка (вернее, сосенка), увешанная разноцветными листочками. Рядом столик, бумага, карандаши. Мы так поняли, что на этой бумаге надо писать какие-то добрые пожелания человечеству. Дети написали порусски «С Новым годом!» – и накололи бумажки на длинные сосновые иголки. А что писали корейские дети, я не знаю.
Такое впечатление, что главная экзотика в этом ботаническом саду – мы.
Вряд ли окружавшие нас люди никогда не видели белых, но белых детей, похоже, никогда. Под конец все мы основательно устали улыбаться и кивать налево и направо, а Рите решили надеть шапку, чтобы ее затейливая прическа не вызывала дополнительных эмоций. Но тут выяснилось, что Рита шапку потеряла.
Говорят, что в Корее ничто не теряется, что этот народ вообще отличается патологической честностью и даже найденные на дороге кошельки относит в бюро находок. Но мы не стали это проверять. Перспектива обойти заново весь этот огромный ботанический сад, кивая и улыбаясь направо и налево, пугала. Рите натянули капюшон и поспешили на улицу, чтобы по-быстрому осмотреть наружную часть ботанического сада, а затем перейти к водопадам Чжончжеен. Тут стало ужасно холодно: солнце прочно скрылось за тучами, подул сильный ветер, так что открытую часть сада Емичжи мы осматривали бегом. Хорошо, что дети придумали себе играть в три стихии, поэтому каждый порыв ветра вызывал ликующий вопль: «Дух ветра! Я вызываю тебя!!!» – или что-то в этом роде.
Водопады Чжончжеен, также входящие в джентльменский набор туриста на Чеджудо, должного впечатления не произвели. Сказалось еще то, что из трех водопадов оказался доступным только один – средний. Большой выключен, там идет ремонт, а дорожка к третьему перегорожена.
В общем, мы немного погуляли и как раз к закрытию парка закончили. Зашли в крохотный минимаркет и долго задумчиво бродили там между двух полок с дошираками, взяв к конце концов пакетик супа, две бутылки пива и чипсы детям. «Слабенькое у нас новогоднее меню», – заметил Андрей.
Мы понимали, что наша утренняя попытка забронировать столик в ресторане провалилась, но тем не менее не оставили надежды получить если не праздничный, то хотя бы просто нормальный ужин. Поэтому прямо из такси мы пошли в ресторан. На этот раз официант улыбнулся и проводил нас к свободному столику.
В празднично украшенном зале люди спокойно ужинали. Было несколько молодежных компаний, они пили пиво. Причем заказывали пиво кувшинами. Полтора литра, три литра – их приносят и ставят на стол, а посетители уж сами себе наливают. Это значительно дешевле, чем заказывать кружками.
Стрелки часов приближались к одиннадцати, а градус общественной жизни никак не повышался. Никакого возбуждения. Никто не кричит, не поздравляет друг друга, никто не валится мордой в салат. По-прежнему народ приходит, выпивает и уходит. Мы хотели дождаться полуночи – ради спортивного интереса, ну должны же люди как-то реагировать на смену цифр в календаре! – но в конце концов остыли и решили пойти спать.
Вошли в свою комнату – а там сюрприз: с потолка течет вода. На полу уже разлилась огромная лужа. Зовем хозяина. Он смущен, он взволнован, несет кипу чистых белых полотенец (бросил на пол впитать воду) и ключи от другого номера.
Правда, собрать вещи невозможно: до них надо добираться вплавь. Хозяин жестами показывает, что надо снять носки и идти по полу босиком (в обуви в корейском доме ходить нельзя!) Муж разулся и спасал вещи, а я собирала полотенцами скопившуюся воду. Могла бы и не собирать, наверное, но мне стало жаль хозяина.
Детей отвели в другой номер, и там они сидели у телевизора и смотрели, как оказалось, «Кингконга». К половине двенадцатого мы закончили уборку, перетащили чемодан и присоединились к детям. То есть забрали у них пульт и переключили на новостной канал.
Там показывали толпу народа, собравшуюся в Сеуле на главной площади ждать наступления нового года (все-таки мы не одни тут встречаем новый год!) Какой-то мужик приготовился звонить в огромный колокол. «Это кто у них, Чжеки Чан, что ли?» – присмотрелась я к мужику. «Ты что, – сказал Андрей. – Это новый корейский президент». 19 декабря в стране прошли выборы, на которых победил господин Ли Мен Бак. Если быть точным, к моменту наступления 2008 года президентом он еще не стал, так как не прошел процедуру инаугурации. Ничего удивительного, что я его не узнала.
Мои сомнения рассеялись окончательно, когда этого же дядьку показали в студии на фоне корейского флага. Корейский флаг – он такой необычный, белое полотнище с красно-синим кругом в центре и четырьмя триграммами (это такие значки из трех полосочек), обозначающими небо, землю, огонь и воду. Синяя половина круга символизирует женское начало в природе, красная – мужское, а сам круг есть символ вселенной, возникшей в результате борьбы этих двух начал.
Зазвучал корейский гимн («Пока не высохнут воды Восточного моря, пока стоит гора Пэктусан, бог будет вечно хранить нашу землю. Славься, наша страна. Как та сосна, что на горе Намсан стоит, как часовой, бессменно и в дождь, и в зной, так наша воля будет всегда непреклонна. И вечно будет дух наш крепок и силен, как яркая луна, что неизменно сияет на нашем небосводе, высоком и безоблачном*»). Мы быстренько открыли бутылку рисового вина, налили в фарфоровые кружки (стаканов не было) и, пока часы били двенадцать ударов, успели чокнуться друг с другом и с президентом в телевизоре. С новым годом, дорогой господин Ли Мен Бак!
Ночью пошел снег. Крупными хлопьями он падал на пальмы и мандариновые плантации…
***
фото: С новым годом! и другие хорошие слова; этого мальчика зовут не Ли Мен Бак, а Хо Чжи Мин, но он тоже может стать президентом Южной Кореи; водопад Чхочжеен; ботанический сад Емичжи с панорамной площадкой наверху.