Человек, которому повезло
Страшно подумать, на какой тоненькой ниточке висит судьба человека. Древние верили, что три греческие богини судьбы – Клото, Лахезис и Атропос – управляют жизнью человека. Одна прядет нить жизни, другая определяет ее течение, а у третьей в руках – ножницы… Человек, о котором мы хотим рассказать, сумел пройти большой жизненный путь – 2 января в семейном кругу любящих его родных он встретил свое 85-летие. Но еще до того, как Яков Юффа начал рассказывать о себе, можно было сформулировать: ему повезло. Его жизнь пролегла так, что по меньшей мере дважды или трижды она могла прерваться, если бы рука судьбы не перевела стрелки.
Яков Юффа – ветеран Отечественной войны. Он родился в 1923 году. Его ровесников, кто прошел фронт и остался в живых, называют счастливчиками. Потому уцелели из этого поколения только трое из ста. Три процента.
Город, в котором он родился и жил, бомбили в первое военное утро. Помните, даже песня была: «Киев бомбили, нам объявили, что началася война…»
– В 40-м году я окончил 10 классов, с похвальной грамотой, медалей не было тогда, и без экзаменов поступил в инженерно-строительный институт. 22 июня 1941-го года мне предстояло сдать последний зачет за первый курс – по геодезии. Зачет я сдал, смотрю – в воздухе белые облака. Это зенитки бьют по самолетам. Погода прекрасная: жарко, солнце, голубое небо. И эти белые облака от стрельбы замечательно были видны. Ну, мы подумали со студентами, наверное, проходят маневры Киевского особого военного округа. Они тогда часто проходили. А в 12 часов дня по черной тарелке мы слышим выступление Молотова, что фашистская Германия вероломно нарушила договор и началась война… Все. В Киеве паника. Магазины уже начинают разворовывать, начальство потихоньку уезжает, кто на чем может. Отец у меня был военнообязанным, уехать он не мог. Я – комсомолец, я уехать тоже не могу.
На семейном совете решили, что мать с младшим братом уедут, а военнообязанные останутся.
– Я пошел в военкомат: отправляйте на фронт. Но у военкома не я один был, там много было ребят моего возраста. Он сказал, что нас официально вызовут повесткой, и отправил домой. И правда, 8 июля я получил повестку в военкомат. При себе надо было иметь сменное белье, верхнюю одежду и еду на сутки. Явился в военкомат, а там собрались уже тысячи ребят. А ведь у нас же в Киеве не один был военкомат! И каждый военкомат собрал всю молодежь… И из Киева мы вышли пешком. Дальше сели на поезд, держали путь мы на Сталино, теперь это Донецк. Представляете себе, десятки тысяч ребят! И перед тем как отправить в армию, решили как-то использовать на гражданке эту силу. Хорошая возможность есть. кого-то отправили рыть окопы, кого-то в шахту. Я оказался в колхозе – два месяца крутил веялку на току. Потом опять пришла повестка в Ольгинский военкомат Сталинской области. Оттуда поездом нас отправили в 25-й запасной пехотный полк, в горное село Овчалы, в Тбилиси.
… И снова подумалось о руке судьбы. Что было бы с Яковом Юффой, если бы он оказался в оккупированном фашистами Киеве?
В Бабьем Яру, на окраине Киева, в 1941-1943 годах на конвейер смерти было отправлено более ста тысяч человек. Массово уничтожалось мирное население – евреи, ромы, украинцы, русские, венгры, поляки, чехи…
– Моя одноклассница, которая не успела уехать из Киева, тоже лежит там. И многие другие, кого я хорошо знал.
… А теперь перешагнем через 60 лет. В семье Юффы говорят, что основной заботой деда являются внуки. И, в частности, Даниил, Даня. Дед учил его игре в шахматы – десятилетний мальчик успешно выступает на первенстве Европы, в своей возрастной категории. Играет в футбол. Как некогда его отец, ныне профессор, доктор химических наук Александр Юффа. А еще раньше и дед Яков Юффа.
Киевские мальчишки бредили футболом, ходили по пятам за мастерами довоенного киевского «Динамо» – Щегловским, Шиловским, Трусевичем, Комаровым. Кстати, в кармане студента Юффы остался так и неиспользованным билет на матч «Динамо»-ЦСКА, намеченный, но так и не состоявшийся 22 июня 1941 года.
Оставшиеся в оккупации киевские футболисты сыграли знаменитый «матч смерти» против сборной гитлеровской люфт-ваффе. Выиграли и погибли в концлагере, куда их отправили за нежелание проиграть…
– А ваш внук знает об этом матче, где играли ваши юношеские кумиры, Трусевич и другие? – Он знает…
В двадцать пятом полку призывникам с Украины выдали обмундирование б/у, ботинки не по размеру, матерчатые обмотки. Занимались в горах, учились тактике, стреляли…
– А дальше начинается везение. Месяца через два из наркомата обороны приезжает комиссия, 25-й запасной полк выстраивают и зачитывают приказ: у кого среднее образование и студенты направляются в артиллерийские училища. Остальные – в пехоту…
Мы не говорим о деталях, хотя догадаться не трудно. Пехотные части, что дислоцировались в Грузии, в большинстве попали в Крым. Летом 1942 года Крымский фронт был разгромлен. Кто успел – эвакуировался на кораблях, остальные были раздавлены немецкими танками в крымской степи или взяты в плен в Севастополе и на мысе Херсонес…
– Наше военное зенитно-артиллерийское училище находилось в поселке Арменикент. Это пригород Баку. Когда мы прозанимались шесть месяцев, ускоренный курс, вышел указ – этих курсантов задержать, продлить им учебу еще на столько же. Я окончил военное училище в феврале 43-го…
Мне надели погоны, уже были погоны, две звездочки. Я был командиром взвода. За получением должности мы ехали в Москву, месяц добирались: Баку, Красноводск, Ташкент, Оренбург, Куйбышев и дальше Москва. Я получил назначение командиром взвода управления бронепоездом. 205-й отдельный зенитно-артиллерийский бронепоезд ПВО. Это Ельня, Смоленск, потом Белоруссия – весь сорок третий и часть 1944 года. А после нас по приказу направили в Польшу, на Варшаву. Бронепоезд играл роль огневого прикрытия. Мы стояли в Ельне на охране моста и коммуникаций всевозможных. Там бомбежка была страшная. Днем самолеты не бомбили. Просто днем вылетал «фокке-вульф» – немецкий самолет-разведчик. В 10 утра он прилетал, высматривал, делал разведку и улетал. Целый день его не было. А в 10 вечера мы слышали гул самолета, знали, что сейчас будут бомбить. Ночью мы ж не видели самолет, стрелять по нему не могли.
Мы же были ограничены в передвижениях… Как он бомбил? Ночью он спускал светящийся красным светом фонарь – это место, откуда самолеты должны были идти в пике и бомбить. Но для того, чтобы ему лучше видеть, он спускал светящиеся авиабомбы на парашютах. Громадные парашюты были из шелка белого. И горела эта бомба-свеча. Она горела, может быть, минут двадцать, и вся площадь была освещена. Все приходило в движение: и земля, и люди, все. Летело от разрывов к верху. Но нам повезло, нас даже не зацепило. А наземные батареи были уничтожены, ничего не осталось…
Помню, как в Польше мы стояли на станции Минск-Мазовецкий. Там было большое скопление техники и продовольствия, много цистерн было. До немцев где-то тридцать километров. И немцы обстреливали Минск-Мазовецкий на расстоянии этих тридцати километров. Они стреляли из дальнобойных орудий. Но в нас не попали. Наш 205-й бронепоезд опять вышел из воды сухим.
В Польше я встретил 9 мая. Там же мы встречали делегацию, которая ехала на Познань и дальше в Германию: Сталина, Молотова, Вышинского. Они проезжали где-то часов в 10 вечера. Попросили наш паровоз, чтобы проверить путь к Варшаве и дальше. Машинист проверил путь, вернулся назад, сообщил, что дорога исправна, и они поехали… Охрана стояла вдоль всего пути. На самом правительственном поезде – зенитные пулеметы и сотрудники НКВД на этом же паровозе, фуражки малиновые…
В августе 1946 года Юффа демобилизовался и вернулся в Киевский инженерно-строительный институт. Окончил факультет промышленно-гражданского строительства и 30 лет работал проектировщиком. Проектировал сельскохозяйственные объекты – свинофермы, коровники, сельские клубы. Потом – жилые дома, клубы, промышленные здания и складские сооружения – уже в городе. Был главным конструктором на строительстве житомирского обкома партии. Говорит, что очень похож на тюменский… Позднее подсчитал, что сделал почти две с половиной сотни проектов.
– Я считаю себя счастливым человеком. А как же нет? Я счастливый. Во-первых, потому что на войне остался жив. У меня была хорошая семья. Нам удалось родить хорошего сына, талантливого, способного. И у меня есть продолжение – мои внуки. Целая куча внуков. Нет, мне определенно повезло.
Беседовали Юлия Чистякова и Рафаэль Гольдберг