Когда квартирный вопрос—— к счастью
Eсли бы 20 лет назад Александр Цинько не опоздал на ярмарку вокалистов в Архангельске, то хоровой капеллы Тюменской филармонии могло и не быть. Потому что представить коллектив без Александра Кондратьевича, который был одним из первых участников хора, невозможно.
Накануне 20-летнего юбилея капеллы вокалист рассказал о себе и о коллективе.
Дом там, где работа
Знаменитый сегодня баритон приехал в Тюмень в 1981 году. До этого Александр Кондратьевич два года работал в Пермском театре оперы и балета.
— Там нас кормили обещаниями. Говорили: вот-вот и построим дом для работников культуры, — вспоминает он. — А я два года прожил в гостинице. Там можно находиться неделю-две, но жить годами невозможно. Отпускать меня не хотели, но я все же уехал. А дом для работников культуры в Перми сдали только через семь лет. Была бы возможность, я, конечно, остался бы в Пермском театре. Меня туда главный дирижер пригласил! Я хорошо показал себя, с первого года начал петь ведущие партии — Онегина, Валентина. Много ролей было. Помню одну хорошо: играл богатого японца Ямадори в опере «Мадам Баттерфляй». Представляете, что надо было сделать, чтобы я смахивал на японца? На грим я приходил часа за полтора до представления. Настоящий японец, только без акцента! Поначалу ощущаешь себя некомфортно, но потом привыкаешь ко всякому гриму.
Словом, только из-за пресловутого квартирного вопроса выпускник Барнаульского музыкального училища Александр Цинько искал другую работу. Советские вокалисты тогда каждый год собирались на специальных ярмарках, где могли показать свое мастерство потенциальным работодателям. В первый раз Александр Кондратьевич поехал на такую ярмарку в 1979 году, только закончив учебу, а во второй раз — в 1981 году, но уже «дикарем»: не от учебного заведения, а так — попытать счастья.
— Была весна. Ярмарку устраивали в Астрахани, — рассказывает Александр Кондратьевич. — Меня неточно информировали о времени, и я опоздал. Когда пришел, все уже закончилось. Но вдруг встретил своих ребят, которые учились на два года младше меня, посоветовался. Кто-то из них показал на седого мужчину. Как оказалось, руководителя тюменской филармонии Авенира Проскурякова. Я подбежал к нему, спрашиваю: нужны ли вокалисты? Он отвечает: конечно! Я быстро нашел своего концертмейстера, спел арию Грязного, и мне сразу сказали писать заявление о приеме на работу. Такие вот случайности бывают!
Двадцать лет неразлучны
— Началась перестройка. Я приехал в Тюмень, не ожидая от нее многого. Особенно после Перми, где на любой опере — полный зал. Про балет я уж молчу. Пермь мне нравилась тем, что это очень музыкальный и театральный город. Не знаю, как теперь, но раньше там ставили то, чего не ставили даже в Большом. Впрочем, творческая жизнь тюменской филармонии тоже била ключом. У нас было много коллективов, даже больше, чем сейчас. Три-четыре эстрадных. Цыганский ансамбль и ансамбль скрипачей Сибири. Они, конечно, не местные, но работали у нас в штате и программы сдавали здесь. Моя ставка тогда — 16 рублей. Я всегда смеялся: у Пугачевой — 14, а у меня 16! Это за один концерт, а их у нас по 2025 в месяц было. Сейчас все по-другому. Крупных коллективов немало: «Камерата Сибири», «Зори Тюмени», «Санрайз». Оркестр наконец-то появился! Но прежде было еще больше. Тогда творческая жизнь филармонии казалась, может быть, даже насыщеннее, чем теперь.
А капеллу организовали в 1997 году, через 16 лет после приезда Цинько в наш город.
— Появилась она, как это часто бывает, случайно, — рассказывает Александр Кондратьевич. — Мы работали с моей будущей женой в училище искусств, преподавали. Однажды к ней заходит в класс ее подруга, они учились вместе. Обнялись, начали вспоминать. У подруги оказался состоятельный муж. Мы с ними как-то сели в кафе и вдруг решили что-то создать. Свое. Я говорю: девочки, а давайте или ансамбль хоровой, или хор камерный? Наташа, подруга, согласилась, что идея хорошая! Мы быстро поспрашивали знакомых и собрали 12 человек. Как раз это было в конце октября 1997 года. Двадцать лет назад. Как собрались — с тех пор и не расставались. Тех, что с нами с того времени, немного осталось: Наталья Болдина в альтах поет и Лена Макарова, я, в тенорах — Алексей Графов.
. Коллектив был не филармонический, самостоятельный. Сначала спевались пару месяцев, нарабатывали репертуар. Хор — штука сложная, два-три десятка произведений за неделю не выучишь. Руководила коллективом жена Александра Кондратьевича — Анжелика Таланцева: 15 лет, пока ее не сменил Антон Шароев, а потом — Альберт Мишин.
— Наш первый спонсор платил хору по 400 рублей в месяц, — продолжает Александр Цинько, — потом перестал — не было возможности. Мы чуть не распались тогда. Я пошел к Михаилу Бирману, тогда он был директором филармонии, у нас хорошие отношения. А он говорит: приводи своих хористов. Так мы и оказались в филармонии. Потом пришли кадры из института культуры, из колледжа искусств. Через два-три года нас утвердили в штат. С этого момента мы стали профессиональным коллективом. В 2007 даже заняли первое место на фестивале в Праге. И до сих пор хорошо работаем.
***
фото: Хоровой капелле Тюменской филармонии исполняется 20 лет в этом году ;Александр Цинько.