Штык в землю, братание с природой
У этого канальчика, облепленного рыбаками, с хрустом отворачиваю голову, на другую сторону автобуса. Молчи, грусть, молчи. Порыбачу в июле.
А соседки по утреннему рейсу (почти все знакомые лица) ахают: вот мужичкам-то повезло, таскают карасиков, заплывших сюда, в широкую придорожную канаву, и в ус не дуют. Не надо обустраивать грядки, поливать из шланга или, скажем, высаживать впервые в жизни сливовое деревце. «И как они без дачи? Или там жены пашут?»
Вопросы, однако, остаются без ответов: автобус проскакивает мимо азартной рыбацкой братии, и почти рукой подать до наших фазенд (слово это однажды стало необычайно популярным применительно к садовым участкам — после того, как телевидение впервые показало мыльную оперу, купленную в Бразилии, — «Рабыня Изаура»; кто-то из дачников шутливо говорил о себе: «Я никакой не огородник, а фазендейро»).
… Открываю дверь в стене-заборе (что бы мы делали без профнастила — вот величайшее изобретение человечества). И предсказуемо вижу. новые редуты-окопчики, нарытые кротами. На войне как на войне. Невидимки! Вот с кем никогда не сталкивался лицом к лицу. Но несут, ребята, потери — один недавно забрался в ванну с водой для полива и утонул. Жаль его. Кроты, кстати, в известном смысле даже помогают. Понадобилась свежая землица — и нате вам, вся на поверхности, не надо снимать дерн и отделять чернозем от густо наросшей травы.
Буйство сорняка — это тоже привычно в здешних местах, близ деревни Решетниково по Салаирскому тракту. Кажется, чего проще — найди тракториста, вспаши все десять соток и делай с землицей что хочешь. Но ведь скучно: и там черно, и здесь. Да и не надо нам с женою столько грядок. Сохранили зеленую зону, насадили цветов — услада для глаз. Разве что косить надо неустанно, иначе утонем в море одуванчиков.
Вам знакомо иноязычное слово «триммер»? Eсли кто-то не знает, это бензиновая газонокосилка. Стоящая вещь, но и недешевая. Приручение этого механического зверя (рычит не хуже льва) стало одним из маленьких испытаний весны. Шутливо именую его «мой пулемет», разве что в патронташе — жидкое, а не твердое. Триммер бывает капризен, но только в неумелых руках. Сейчас мы с ним вроде бы подружились. Жалею, берегу и не допускаю перегрева: отдыхаем одновременно.
Но есть и тот осот-чертополох, который следует рвать исключительно руками. С корнем! Иначе опять вымахает после дождей. Eсть у меня на даче особая любовь — гряды с клубникой. Ягоды, когда поспеют (тут суеверно стучу по дереву крылечка), улягутся в тарелки внуков. Вот почему к этим нежным кустикам отношусь и трепетно, и взволнованно, когда что-то не так.
Тут только на коленях — медленно, вдумчиво, внимательно — дергаем сорняк, а не ягодное растение. Ставлю поблизости старый чан вместо табуретки. Это для пауз-пятиминуток. Охолонуть на ветерке (он в этих равнинных местах всегда свеж). Послушать умиротворяющий шум деревьев (березовая рощица начинается в нескольких метрах за участком). Посчитать, сколько лет нагадает кукушка (слышим ее часто, и она всегда щедра — сыплет не переставая, меряет и на сто лет, и на сто пятьдесят!).
Лопата, так много трудившаяся по весне, теперь почти все время дремлет. И то — грядки засеяли, картошку в землю воткнули. Я даже, вспомнив школьные уроки истории на тему Первой мировой войны, придумал свой лозунг: «Штык в землю, братание с природой!»
Хотя оно, братание, тут действительно существует. Оно, единение с окружающим веселым миром, полным той жизни, что недоступна нам в городе, ощущается вдруг, внезапно. И сладкое, даже волшебное ощущение уже не оставляет. Пропитывает. Подчиняет. Согревает душу и наполняет тело силой.
Хотя все-таки стесняюсь публично философствовать на эту тему. А потому говорю верной спутнице-супруге привычно-несерьезное: «Вот и я встроился в круговорот природной жизни. Между кротами и зайчиками по другую сторону забора. Меня, как сорняк, не вырвешь. Укоренился!» . А земля, и правда, — матушка-кормилица, источник здоровья и благоденствия. Не смогу ее, землю, обнять, так хоть поглажу. И сегодня, и завтра. И еще на сколько кукушка нагадала.