Спектакль умирает, пьеса остается
Есть традиция — актеров и режиссеров в последний путь провожают аплодисментами. Это высший знак признательности. Когда уходит со сцены спектакль, с ним прощаются точно так же. Вот так, под аплодисменты, в воскресенье в театре «Ангажемент» в последний раз играли «Трехгрошовую оперу» — буффонадную, саркастическую пьесу Бертольта Брехта.
Несколько слов о сюжете. В Сохо, воровском районе Лондона, пересеклись пути удачливого бандита, бывшего капитана британской армии МакХита, по прозвищу Мэкки-Нож, и теневого хозяина криминального мира Д.Д. Пичема, владельца фирмы «Друг нищего».
Блистает Мэкки-Нож, грабя, убивая и всякий раз выходя сухим из воды. А неуклюжий и неказистый старикашка Пичем распределяет «рыбные места», обучая нищих квалифицированно нажимать на душевные струны прохожих, извлекая из их карманов добровольно отданные пенни, шиллинги, фунты и гинеи. Блистательный Мэкки обольстил, среди прочих, Полли, дочку Пичема. Пичем, мечтавший о респектабельном зяте, в отместку стремится отправить обольстителя на виселицу. Вокруг этого крутится весь сюжет, с которым читатель может подробно познакомиться, перечитав замечательную пьесу Брехта.
А теперь вопрос: умирают ли старые пьесы? Почему уже пять веков человечество ломает голову над гамлетовским вопросом: быть или не быть? Почему две с половиной тысячи лет люди ужасаются и сострадают Медее? Почему на переломах российской истории мы пытаемся понять происходящее с нами с помощью «Вишневого сада»? Список этот можно множить и множить. Очевидно одно: драматургия, настоящая драматургия сама по себе есть вопрос и ответ. Только каждый из нас и спрашивает о своем, и ответ получает персональный.
Так вот, написанная еще в 1928 году, уже отпевшая и отсмеявшаяся в Тюмени «Трехгрошовая опера» (драматурга Брехта, режиссера Михаила Заеца и театра «Ангажемент») совершенно современный спектакль. Брехт собирался посмеяться над викторианской Англией. Сегодняшний зритель без труда поменяет страничку календаря и прочтет в пьесе хронику наших дней. Увидит вернувшихся из «горячих точек» военных, один из которых становится полицейским, другой — бандитом. Что не помешает им поддерживать друг друга. Деньгами — полицейского. Информацией — бандита. А потом спокойно и цинично предать — полицейский друга-бандита. Бандит — друга-полицейского.
Вообще-то в спектакле все предают всех. Полицейские — граждан. Члены банды — главаря. Шлюхи — клиентов. Муж — жену. Жена — мужа. И только королева, пребывающая где-то в незримых высях и общающаяся с народом с помощью конных курьеров, а не через твиттер или телемост, одна есть символ милосердия и поддержки…
«Чем не наши дни?» — спросите вы. И я повторю за вами этот вопрос.
И еще впечатляющий фрагмент спектакля. Вот демонстрация нищих, которую планирует в день коронации папаша Пичем. Намалеванные плакаты один-в-один напоминают те, что мы нередко видим на политических и политиканских митингах даже в нашем городе. Да, текст их взывает к справедливости, к доброте, к милосердию, к помощи ближнему. А какие цели и какие планы на самом деле у организаторов уличного шествия и другого действа? Мы этого чаще всего не знаем. Может, поэтому и стоит сожалеть о том, что «Трехгрошовая опера» уже сошла со сцены «Ангажемента». Все-таки школа мудрого Брехта и тонко чувствующих современность авторов спектакля — полезная школа.
Впрочем, спектакли умирают, а пьесы всегда остаются, чтобы снова возродиться в ином обличии актеров, в иной режиссерской трактовке, но с тем же чувством, которое некогда водило рукой пишущего человека.
***
фото: Последняя сцена последнего спектакля;Шеф лондонской полиции Браун (Роман Зорин) и бандит Мэкки-Нож (Денис Юдин);Если спектакль вернется, первая сцена будет такой