В поисках потерянного детство
Они знают, где находится отделение милиции их района, потому что уже не раз там бывали. Они знают, что «статья сто одиннадцатая» — это причинение тяжкого вреда здоровью, а «161-я» — это грабеж. Они не удивляются, когда поздно вечером в дверь их квартиры стучатся люди в форме… Они — дети.
Не простые, конечно. Это те, кто осужден за совершение уголовного преступления без лишения свободы — то есть, условно.
— Вот здесь все наши «условные» ребята, шестнадцать человек по Восточному округу, — Галина Головкина, начальник подразделения по делам несовершеннолетних отделения милиции N 1, приглашает меня в свой кабинет.
Нет, не подумайте, что там нас ждут шестнадцать подростков — сейчас они должны сидеть за школьными партами или слушать лекции в колледже (по крайней мере, инспекторы на это очень надеются — для этого каждый день они прикладывают немало сил). «Ребята», про которых говорит Галина Владимировна, — приличная стопка толстых картонных папок, сложенных на ее столе. В них — материалы учетно-профилактических дел, а еще — фотографии.
Кажется, что обычные снимки. Правда, не очень удачные. Но, наверное, такие есть у каждого. Они обычно получаются, когда фотограф приходит в школу неожиданно, а ты не причесан как следует, одет не в парадную рубашку, да и вообще в этот день не собирался улыбаться и позировать перед камерой…
Вот и здесь так же. Мальчик Сергей смотрит в объектив насупленно, как будто не очень-то и хотел фотографироваться. Но «цепляет» даже не его выражение лица, а совсем другое… За спиной подростка — белая разграфленная стена, на фоне которой обычно фотографируют преступников — анфас и профиль. Совсем не детская фотография.
— Сергей вместе со своими старшими товарищами угнал автомобиль, — Галина Головкина перелистывает документы, вложенные в папку. — Сам он говорит, что «просто хотел покататься».
Мальчишка! Но, по словам Галины Владимировны, в поле их зрения все чаще стали попадать девочки. Вот, например, 17-летняя Женя. Она пыталась украсть у своей ровесницы золотые украшения. Теперь в течение двух с лишним лет Женя не должна выходить из дома после девяти вечера. А еще суд обязал ее окончить школу и получить профессию.
— Но, к сожалению, пока Женя не встала на путь исправления, — качает головой Галина Владимировна. — В ходе последней проверки мы не застали ее дома в положенное время. И выяснили, что сейчас Женя нигде не учится и не работает.
Обычно в проверках вместе с инспекторами ПДН принимают участие участковые, представители окружной комиссии по делам несовершеннолетних, сотрудники уголовно-исполнительной инспекции, социальные педагоги из центра «Мария» и «Дзержинец».
Все эти взрослые пытаются убедить юного осужденного (звучит ужасно, но лексика Уголовного кодекса здесь непреклонна), что на свете есть много интересных и полезных занятий — таких, за которые не дают срок.
Однако часто дверь им открывают другие взрослые — мамы или папы осужденных. И разводят руками: дескать, мы не знаем, где наши дети. Бывает, что начинают выгораживать — говорят, что те выбежали в аптеку или магазин. И все это в одиннадцатом часу вечера.
— Что делать? В таких случаях нам приходится писать ходатайство в уголовно-исполнительную инспекцию о том, чтобы суд отменил условное наказание и. назначил наказание реальное, -рассказывает Галина Головкина.
В папке Жени — не одно такое ходатайство. Совсем скоро ей исполнится восемнадцать, но для нее это будет не праздник, а, скорее, наоборот. Совершенное ей преступление перейдет в разряд взрослых. Галина Владимировна боится того, что Женя так и не исправится. А колония в самом начале жизненного пути ничего хорошего не предвещает.
— А родители? — спрашиваю я.
— Воспитывает ее одна мама -у нее есть еще младший сын. Она говорит, что не справляется.
Галина Владимировна берет в руки другую папку — дело 16-летней Маши. В ней — еще более драматичная история отношений матери и дочери. Почти с самого рождения девочку воспитывала бабушка, мама жила рядом, но все больше занималась своей личной жизнью. Маша выросла, стала почти взрослой, но детской своей обиды забыть так и не смогла — ей не хватало материнского внимания. Поэтому, наверное, и ругалась с мамой часто, и в одну из ссор ударила ее ножом.
Сейчас Маша — условно осужденная. Продолжает жить в одной квартире с матерью, а инспекторы по делам несовершеннолетних — как на пороховой бочке. Стараются примирить маму с дочкой: приглашают их на встречи с психологом в центр «Мария», занимаются досугом Маши — сейчас она заканчивает 11-й класс, готовится к продолжению учебы, ходит на танцы. Но маму так и не простила.
Никто еще не отменял прописную истину о том, что все начинается с семьи. Галина Владимировна вспоминает, как сама была инспектором — делала плановые обходы по неблагополучным семьям.
— Однажды пришлось добиваться, чтобы таких маму с папой лишили родительских прав — они дебоширили, пили, не занимались воспитанием своих детей. Правда, те были уже довольно взрослые, поэтому забирать из квартиры их не стали. Спустя время мы узнали, что эти «детишки» обзавелись своими собственными детьми. И что бы вы думали? Они полностью копируют образ жизни своих непутевых родителей!
И тут уж инспекторы решили: третье поколение из неблагополучной семьи нужно срочно «выдергивать», иначе получится замкнутый круг, который не сулит ничего хорошего.
— Совсем недавно к нам на учет поступила женщина, — продолжает Галина Головкина. — Она совершила преступление, но суд дал ей отсрочку наказания, потому что у нее есть маленький ребенок, не достигший 14 лет. Так вот, эта женщина — одна из тех девочек, которую мы в свое время оставили жить с родителями. А ее младший ребенок родился уже после того, как мы забрали у нее старших.
Запутанная и грустная история. Таких инспекторы по делам несовершеннолетних могут рассказать много.
— В нашем округе сейчас стоят на учете 145 детей — это те, кто совершил административное правонарушение. Самому младшему — одиннадцать лет, — говорит Галина Владимировна.
Инспекторы знают о каждом из ста сорока пяти, чем он занимается, с кем общается в школе, а с кем — во дворе. Очень радуются, если подросток попадает в хорошую компанию. Если, наоборот, заводит сомнительных товарищей, тут же оказываются рядом — стараются увести из плохого окружения.
Но самый добрый знак — если в личном деле появится отчет, где будет написано: «записалась в кружок по вышиванию» или, скажем, «начал заниматься плаванием». Значит, есть надежда на исправление.
***
фото: Центр временного содержания малолетних правонарушителей