Из окружения-2
9 августа 1941 года из района западнее Рославля в направлении на юг противник прорвался в тыл Юго-Западному фронту. 137-я стрелковая дивизия попала в новое окружение. *
«НЕ В ЧЕСТНЫХ СОЛДАТСКИХ МОГИЛАХ»
Погибшие бойцы и командиры дивизии остались непогребенными… В старинном белорусском селе Милославичи между городами Кричев и Рославль на памятнике только несколько фамилий. Из нескольких сот.
Житель с. Милославичи Е.И. Миронов уточнил: «После боя несколько дней немцы не разрешали ходить туда, а там были тяжелораненые, просили помощи. Потом староста собрал жителей с лопатами — трупы закапывать. Они уже начали разлагаться. Мы пытались собрать документы убитых, но за это немцы избивали прикладами. Удалось сохранить документы всего восемнадцати человек…»
Сегодня на карте Могилевской области обозначены 1058 воинских захоронений: 11 кладбищ, 748 братских могил, 299 одиночных. В них покоятся 285918 павших советских солдат и офицеров, но имена известны только 42700 человек. На Могилевщине остались, не захоронены около 300 тысяч солдат.
16 августа части 137-й стрелковой дивизии переправились через реку Беседь у городка Белынковичи и заняли оборону на ее южном берегу.
А.В. Шапошников:
«Вскоре подъехал незнакомый генерал из штаба армии или фронта, не помню, приказал атаковать Костюковичи и взять их. Я доложил ему, что перед фронтом полка до пятидесяти танков, как же мы будем их атаковать? Наступать в таких условиях, значит, погубить остатки полка. Но генерал категорически приказал выполнять поставленную задачу и пригрозил мне расстрелом. Генерал уехал, а мы стали готовиться к наступлению. К счастью, скоро в полк заехал полковник Ивашечкин, принявший после гибели генерала Магона командование 20-м стрелковым корпусом. Он отменил приказ наступать на Костюковичи. «Ты думаешь, среди генералов дураков не бывает?» — в сердцах сказал он тогда. А вечером того же дня командир дивизии полковник Гришин приказал сниматься с позиций и уходить на юг: немцы нас снова обошли…»
Н.А. Набель:
«Только мы выехали из Белынковичей — впереди машины, за ними обоз — налетели бомбардировщики, как воронье. И сразу пикируют на нас. Выскочил из кабины — бомбы сверху воют. Чувствую: дорогу не успею перебежать, сейчас бомбы начнут рваться. Упал в лужу, лицом в грязь — и страшно, и стыдно, и обидно. Вижу краем глаза: передняя машина несется по дороге и уже проскочила метров шестьсот, как самолет кладет бомбу точно в кузов. Взрыв — машины как не было, лишь черное облако осталось…»
Командир 278-го ЛАП Т.Г. Смолин: «В боевом отношении наш полк был хорошо подготовлен. Дивизион капитана Пономарева до войны считался одним из лучших в Красной армии. Воевали как настоящие артиллеристы, несмотря на потери. Помню, что за месяц боев я подписал 280 похоронок…»
В районе города Сураж у реки Ипуть пути отхода отрезали немецкие танки.
Помначштаба 278-го ЛАП Н.И. Малахов:
«Ночью нас вызвали к командиру на совещание. Полковник Смолин сказал: «Мы в окружении, полком к своим нам не выйти. Приказываю: технику вывести из строя, коней распустить. Выходить группами. Мы слушали его в недоумении: ведь были еще орудия, снаряды, лошади. Солдаты еще были. А такой приказ означал роспуск полка. Я повел группу в тридцать человек. Карты не имели, поэтому шли наугад…»
Т.Г. Смолин:
«Шли мы человек десять, вскоре осталось только четверо. Однажды под утро, еще спали, в лесу, сквозь сон слышу — автоматная очередь совсем близко. Поднял голову — немцы! Со мной лежал инструктор политотдела полка, вот забыл его фамилию, он успел застрелиться. Я смотрю, батюшки мои, в голове дырка и мозг течет…**
За Суражем части дивизии, оторвавшиеся было от противника, вновь попали в окружение.
Тогда, в августе 1941-го, изменились классические правила фронтального противостояния сил. Все перемешалось и напоминало «слоеный пирог».
А.В. Шапошников:
«Однажды мы целый день шли за колонной, пылившей вдалеке. Думали, наши, никак не догоним. Вечером выяснилось, что это немцы. Касками машут и орут: «Рус! Догоняй!»
Через шоссе Клинцы — Унеча пробились с боем. 28 августа оставшиеся в живых встретились в лесу юго-восточнее города Трубчевска.
Тогда же начальник Генерального штаба сухопутных войск вермахта генерал Гальдер в своем служебном дневнике подвел итоги потерь с 22 июня по 30 июля 1941 года: «Убито 3292 офицера и 64778 солдат, ранено соответственно 7964 и 224364. Пропало без вести 315 офицеров и 176760 солдат».
Конечно, Красная армия за этот же период понесла, куда большие потери, но этой дорогой ценой тормозила продвижение противника на восток.
СИБИРСКОЕ ПОПОЛНЕНИЕ
Вышедшая из окружения 137-я стрелковая дивизия, вернее то, что от нее осталось, стала оборонять город Трубчевск, имевший важное оперативное значение.
А.В. Шапошников:
«В эти дни в дивизию приезжал начальник Главного политического управления Красной армии Мехлис. Помню его слова, сказанные полковнику Гришину: «Воюете вы хорошо, но вот потери у вас большие». Случайно довелось увидеть карту Мехлиса с нанесенной обстановкой. Трубчевск был обведен красным кругом, рядом нанесены крупные цифры: 137 сд. На карте дивизия выглядела внушительно. А на самом деле…, тогда в дивизии был один полк, в нем один батальон, а в том батальоне — одна рота. Оставалось всего четыре-пять орудий, да и те из-за отсутствия прицелов наводились на цель по стволу, как при Иване Грозном. Не хватало боеприпасов, средств связи, снаряжения, лошадей, автотранспорта. Правда, прислали нам хорошее пополнение — сибиряков…»
Красноармеец 771-го стрелкового полка, после войны председатель колхоза в Сладковском районе Е.В. Беляев:
«До тринадцатого августа я работал в МТС комбайнером, а в этот день меня и мобилизовали, прямо с поля. С земляками-омичами (Тюменская область тогда входила в состав Омской —А.П.) эшелоном отправили на запад. Через две недели мы колонной через густой лес подошли к Трубчевску. Пополнение было небольшое, человек четыреста. Большинство из нас было распределено в 771-й полк. В нашем третьем батальоне старшего лейтенанта Калько, тоже омича, было всего около двухсот человек. Окопались в конопле возле какой-то деревни…»
Оборонявшиеся на реке Судость наши 282-я, 280-я и 269-я стрелковые дивизии не выдержали удара танков 47-го моторизованного корпуса противника, который 28 августа начал наступление на Трубчевск.
А.В. Шапошников:
«Когда немцы прорвали фронт, вся новенькая Ивановская 282-я дивизия потекла на нас. Мы ее еще и останавливали. Пока не было сплошного фронта и сильных боев, наши сибиряки ходили на Судость для сбора брошенного ивановцами вооружения и боеприпасов. Тут мы и подлатались: и пушечками, и кухоньками. Даже снаряды привезли с Судости. Из вытащенных из реки орудий сформировали две батареи. Правда, почти все пушки оказались без прицелов. Ивановцы, когда опомнились, хотели отобрать у нас свои пушки, но мы не отдали: не надо было бросать…»
31 августа немецкие танки прорвались к Трубчевску. Политрук стрелковой роты 771-го полка П.И. Бельков:
«Танки шли густо — машин двадцать. Бойцы сидели в окопах, никто не дрогнул, ни один не побежал, хотя танки наезжали на окопы и начинали их утюжить. Было видно, как с танков били огнеметы, что несколько наших пулеметных расчетов было сожжено заживо. Но все-таки отбились…»
Захватить Трубчевск врагу в тот раз не удалось. 137-я стрелковая даже перешла в контрнаступление. Потом оборона: между городками Почеп и Погар напротив села Баклань на рубеже реки Судость. Кончался сентябрь. На фронте установилось короткое затишье. За счет крепкого пополнения из Сибири удалось укрепить боеспособность дивизии — ее численность достигла 5200 человек.
20 сентября в дивизию приехала делегация из Горького. Заведующий военным отделом Горьковского гор ком а В КП (б) Н.А. Рогожин вспоминал:
«Пришел ко мне в горком порученец полковника Гришина лейтенант Серый и рассказал, что дивизия только что вышла из окружения, вела очень тяжелые бои. Привез приветы от командиров и пригласил приехать на фронт. Было решено послать делегацию с подарками от шефов из Сормова, Автозавода и Канавина. Собрали одиннадцать грузовиков, несколько новых пушек, две бронемашины, а командиру дивизии от секретаря обкома — легковая машина. Ехали мы из Горького своим ходом и через несколько дней были уже в дивизии. Все были нам очень рады, расспрашивали про Горький, задавали много вопросов. Мы говорили, что народ у нас трудится, ждем от вас победы. Нам отвечали, что воюем, но вот победы пока нет…»
До победы было еще далеко.
В очерке использованы документальные материалы из книги В.К. Киселева «Однополчане».
*В то время 137-я стрелковая дивизия входила в состав 45-го стрелкового корпуса, которым командовал генерал-майор Эрман Яковлевич Магон. В феврале 1938-го его, заместителя командующего Особой Краснознаменной Дальневосточной армией, арестовали органы НКВД. В апреле 1940-го освободили из под ареста «за прекращением дела». При прорыве из окружения 14 августа 1941-го Магон погиб в районе г. Чаусы.
**Полковник Смолин прошел несколько лагерей для военнопленных. Служить во власовской армии отказался. Чудом остался жив. После войны благодаря заступничеству генерала Гришина избежал репрессий.