«Мертвые души» — больше, чем мюзикл
Теперь и мы болеем за «Мертвые души» — постановку Свердловского театра музыкальной комедии, что выдвинута на семь наград фестиваля «Золотая маска». Волнуемся: получит ли она все или только часть?
В том, что «Мертвые души» обязательно будут отмечены строгим жюри, мы, зрители, перестали сомневаться после тюменской премьеры, которая состоялась в понедельник на сцене драмтеатра. И для этого есть основания.
… Эту постановку собирались привезти в прошлом году, когда театр приезжал в Тюмень с большими гастролями. Тогда еще не было принято решение об открытии у нас филиала Свердловского театра, неизвестно было, когда артистам удастся снова приехать, а потому им хотелось показать нам все самое лучшее, что есть в афише. Но исполнитель роли Чичикова Евгений Зайцев накануне гастролей сломал ключицу, и идея с «Мертвыми душами» в Тюмени повисла в воздухе.
Мы, правда, особенно по этому поводу не переживали: все-таки Свердловский театр и так предложил нам массу разнообразных постановок — успеть бы на них! Но в декабре прошлого года появилась информация о том, что «Мертвые души» могут быть семь раз отмечены на театральном фестивале «Золотая маска», чье жюри отбирает лучшие российские постановки. Семь раз! Такого количества номинаций для одного спектакля в истории фестиваля еще не было.
Видимо, поэтому в зале театра не просто не осталось свободных мест, и занятыми оказались все приставные. Были принесены еще стулья, и тоже заняты. Зрители тянули шеи даже из-за занавесов, прикрывающих входные двери в зал. Некоторые фотографы и операторы тюменских СМИ устроились на ступеньках между рядами — больше сесть было решительно некуда.
ГОГОЛЬ-МОГОЛЬ
Что такое гоголь-моголь (так сами создатели определили жанр постановки), я поняла уже на пятнадцатой минуте спектакля. «Мертвые души» по-свердловски — это даже не само произведение Николая Гоголя. Это нарезка, смешение гоголевских произведений: «Ревизора», «Тараса Бульбы», «Женитьбы», «Сорочинской ярмарки». Гоголь-моголь — это дух книг Николая Васильевича, перенесенный на сцену. И перенесенных мастерски: осколки цитат и образов так и сыплются из рукавов артистов, так и взмывают, стоит какой-нибудь даме взметнуть пышным подолом.
Поэт Константин Рубинский, написавший либретто, а за ним дирижер-постановщик Борис Нодельман и главный режиссер театра Кирилл Стрежнев смело перемешали все, даже привели в «Мертвые души» Хлестакова. Одетый в черное человек без лица тенью появляется то рядом с Чичиковым, то с губернаторской дочерью Лизонькой, наблюдает: достаточно ли плутовским получается сюжет? Не мелко ли Чичиков плавает в своих стараниях надуть всех? Ныряй глубже, Чичиков!
Совершенно неожиданно для меня в «Мертвых душах» обнаружился не только Хлестаков, но и замечательная музыка Александра Пантыкина. Мюзикл — это все же не опера, думала я. И музыка проще, и голоса беднее, да и поют артисты в микрофон. Однако, как выяснилось, в хорошем мюзикле — ничуть не проще и не беднее. Настолько, что запутаться можно: мюзикл, опера, оперетта — что же это?
Прозаического текста почти нет; пластика балета завораживает; из оркестровой ямы несутся мелодии, словно написанные Прокофьевым или Шнитке.
Создатели «Мертвых душ» далеко вырвались за рамки традиционного мюзикла, синтезировав несколько жанров. И совершенно справедливо Свердловский театр музыкальной комедии называют «лабораторией современной оперетты».
БУДУТ НОВЫЕ ЧИЧИКОВЫ
А на сцене разыгрывается драма. Разглядеть ее даже из-за праздничных нарядов артистов и танцев нетрудно. Веселая суета — да, но посреди мрачного замкнутого круга. То ли воронка, затягивающая все без остатка, то ли тоннель, в конце которого нет света, то ли черная дыра, где можно пропасть — основной элемент декораций, созданных сценографом Сергеем Александровым.
В этом пространстве бродят неприкаянные мертвые души в белых лохмотьях, оттуда появляются главные герои, составляющие цвет губернского общества. Громогласный Ноздрев (артист Владимир Алексеев) с компанией слуг (один из лучших моментов постановки), нежная Лизонька (Мария Виненкова), потрепанный возница Селифан (Павел Дралов), нелепая обжора Коробочка (Владимир Смолин). «Пойдет плясать губерния, костей не соберешь!» — поют они. Из воронки выходят и туда же возвращаются. Чиновничий замкнутый мир маленькой губернии, где все мухлюют, ищут выгоды, торгуют и торгуются. Разве что Лизонька согревает мир своей любовью, но любви этой так недостаточно.
И, конечно, сам Чичиков (Евгений Зайцев). Вместо вальяжного пухлого коллежского советника мы видим резвого юношу, незлого, но старающегося обогатиться по совету наставника Хлестакова. В финале он смоет грим, сбросит малиновый сюртук и вместе с Лизонькой отправится из мира гоголевского в наш реальный. Видимо, плодить новых Чичиковых. Ведь света в конце тоннеля не будет, а наш мир не слишком отличается от того, что на сцене: все те же поиски выгоды, мухлеж и торговля. Значит, однажды кто-нибудь снова начнет скупать мертвые души, Чичиковы вернутся. Или они уже среди нас?
***
фото: Приятные дамы города N;Павел Чичиков (Евгений Зайцев) консультируется с Председателем Палаты (Леонид Чугунников) о покупке мертвых душ;Возница Селифан (Павел Дралов) мечтает научиться читать;Коробочка (Владимир Смолин)