Свежие ноты для старой пьесы
— Шедевра не ждите, — предупредил Никита Бетехтин, режиссер спектакля «Эмигранты» и руководитель театра-студии «Буриме».
Это не звучало как оправдание, скорее, Никита констатировал факт. Однако меня, его слова заранее настроили на поиск недостатков и несоответствий. И те нашлись. Но вместе с ними обнаружились и стороны постановки, которые можно считать удачными. Мне хочется назвать эту удачу «нотами свежести» — тем новым, «не замыленным» взглядом на старое, который иногда выгодно отличает любительские постановки от профессиональных.
… В театре-студии «Буриме» профессиональных актеров нет, на сцене появляются студенты разных тюменских вузов. Коллектив молодой, но уже успевший обратить на себя внимание на всевозможных конкурсах. Актеры, например, получили специальный приз жюри Всероссийского фестиваля «Студенческая весна».
Показ спектакля «Эмигранты» в среду вечером стал для них третьим в жизни. И режиссер сказал, что волнуется еще больше, чем перед премьерой, ведь попадая на сцену, постановка начинает жить собственной жизнью, от него, режиссера, уже мало зависящей.
Немногочисленные стулья для зрителей расставили полукругом прямо на сцене, так, что, протянув руку, кто-нибудь из гостей запросто мог потрепать актера по плечу. Вероятно, эта непосредственная близость и спровоцировала забавное вступление: голос из-за кулис вместо того, чтобы традиционно настаивать на отключении телефонов, попросил не кормить и не гладить артистов. Это была первая нотка свежести в давно знакомой пьесе «Эмигранты» Славомира Мрожека.
По замыслу автора пьесы, два случайных человека (интеллигент АА и рабочий XX), эмигрировав в чужую страну, вынуждены снимать дешевый подвал на двоих и постоянно выяснять отношения. У них над головами дом, населенный людьми, которым до наших героев нет дела. Оказавшиеся на дне чужой жизни (аналогии с горьковской «На дне» возникают во время спектакля несколько раз), герои слушают, как шумит водосточная труба, пьют чай, делят туфли.
И постоянно спорят. О свободе и неволе, о своей родине и о жизни на чужой земле. Ведь они очень разные: интеллигент, вынужденный сбежать из родной страны по политическим причинам, и обычный работяга, подавшийся в заморские края за длинным рублем. Наконец, дойдя до крайности в своих разногласиях, они вынуждены признать, что оба застряли в эмиграции, потерялись в чужой стране и поговорить могут разве что друг с другом.
… На сцене театра-студии «Буриме» почти все так же, как описал Славомир Мрожек. Темные стены. Голая лампочка, висящая на проводе. По принципу драматурга и актера Евгения Гришковца, который всегда из минимум а реквизита и декораций умудряется извлечь максимум пользы, Бетехтин добавил на сцену лишь канализационную трубу, ящик и чемодан. Чтобы представить все остальное, необходимо воспользоваться собственным воображением, а артисты этому немало поспособствуют.
Третий звонок к началу спектакля дает один из актеров — Владимир Шабанов, исполняющий роль Человека из театра, этакого конферансье. Он произносит монолог, призванный ввести зрителей в курс дела, и трясет связкой ключей, скроив мину. Надо сказать, что Человек из театра будет появляться на сцене несколько раз: почти всегда, как снег на голову, почти всегда сбивая публику с общего настроя, суматошно мельтеша по сцене и крича будто бы на грани истерики. На мой взгляд, его появления пришлись, кстати, только в двух случаях — в самом начале, с удачной находкой с ключами-звонком (еще одна свежая нота!), и в конце, логически завершая постановку.
Еще одного участника действия мы почти не видим, зато прекрасно слышим: Человек с саксофоном Роман Бодриков обеспечивает музыкальное сопровождение. Его саксофон то погружает в легкий транс низкими звуками, то взвизгивает на высоких, концентрируя внимание на особенно драматических моментах. Я давно заметила, что саксофон как нельзя лучше подходит для таких камерных постановок, как «Эмигранты».
По большому счету, весь спектакль держится на двух главных персонажах. И несмотря на то, что у актеров прихрамывает сценическая речь, общего (и вполне приятного) впечатления от их игры это не портит. Даже наоборот: не слишком еще привыкшие к сцене, Дмитрий Пронин (АА) и Антон Лавренов (XX) выглядят куда более искренними, чем некоторые профессионалы — это самая свежая нота, украсившая постановку.
Есть только одно «но». Режиссеру, конечно, виднее, но я все время видела в роли интеллигента — Антона Лавренова, а Дмитрия Пронина — рабочим. Именно такого выбора, на мой взгляд, просили типажи актеров, их манера говорить, их пластика. Во время спектакля, будучи знакомой с пьесой Мрожека, я долго испытывала внутренний дискомфорт, стараясь привыкнуть к режиссерскому распределению ролей.
Но и при этом артисты с задачей справились. И, возможно, приблизились даже к исполнению сверхзадачи — не удивительно, что публика после спектакля так задумчиво расходилась по домам, какие-то внутренние струны артисты задеть сумели.
… Особенно, на мой взгляд, актерам удалась одна из заключительных сцен, когда рабочий XX в отчаянии забирается на большой чемодан и собирается повеситься на канализационной трубе при помощи пиджака и брюк.
— Напиши хоть письмо семье! — говорит ему интеллигент АА. Тот, стоя наизготовку с нелепой петлей на шее, взмокший и смешной, буднично отвечает:
— Я уже залез.
… У выхода из зала стояла девушка с ведром, в которое зрители щедро опускали купюры -плату за спектакль. Могли этого не делать, никто бы не заставил. Но, по моим наблюдениям, зрители, притормаживая в этом месте, искренне поблагодарили актеров и режиссера.
***
фото: Дмитрий Пронин (АА) и Антон Лавренов (XX);Один из выходов Человека из театра Владимира Шабанова