Новый год со старыми надеждами
Боя курантов в новогоднюю ночь здесь никто не ждал, телевизор не смотрел и даже чая с конфетами не пил. Не потому что нельзя — просто не хотелось.
У каждого из обитателей центра социальной помощи лицам без определенного места жительства и освободившимся из учреждений УФСИН своя непростая жизненная история. Заговори с любым и поймешь, что никакой телесериал или нашумевший бестселлер не сравнится с самым непредсказуемым автором под названием «жизнь». Сюжет его произведений никому до конца не известен, а повороты и развязки бывают закрученнее, чем в романах.
… На старом коричневом деревянном стуле возле железной двухъярусной кровати, на нижнем этаже которой спит Геннадий, лежит раскрытая книга. На синей кожаной обложке черными буквами — имя автора: Петр Проскурин, а чуть ниже прописью выведено название: «Судьба». В другое время и в другом месте такое читательское предпочтение вызвало бы удивление и, может быть, восхищение: «Надо же — человек читает советскую классику!», но здесь, в центре «БОМЖ» на улице Коммунистической, оно выглядит, скорее, символическим.
Сказать, что судьба изначально оказалась немилостива к Геннадию, было бы несправедливо. Семья жила в Заводоуковске, мать и отец работали, детей росло пятеро: четверо сыновей и дочь. Пришло время, все разъехались из родительского дома: кто учиться, кто — работать. Геннадий отправился на «большую землю» -в Тюмень, выучился на бригадира пути, потом на помощника машиниста и стал водить пассажирские поезда до Тобольска, Камышлова, Вагая… Электричек в 70-х годах по этим направлениям не было, ходили в основном тепловозы.
На железной дороге он проработал недолго. Однажды повздорил с начальством (молодой, говорит, был, строптивый), и его перевели в слесаря. С горя запил, и все покатилось по наклонной. Ни жена не смогла удержать от выпивки, ни четверо детей. Долго они терпели его выходки, но в прошлом году не выдержали. Жена оформила развод и решила выписать его из квартиры. А он и не сопротивлялся, хлопнул дверью и ушел. В никуда. Думал, молодой мужик еще — всего 53 года — пробьюсь, но сил не рассчитал. Его скрутил инсульт. Дали вторую группу инвалидности. Кому он сейчас такой нужен? Несколько месяцев Геннадий скитался по подвалам и подворотням, пока не попал на Коммунистическую…
Сейчас за его дальнейшую судьбу сражаются не родные люди, а социальные работники. Как рассказала Наталья Стряпцева, заведующая отделением социально-правовой помощи центра, она неоднократно обращалась к детям Геннадия, пыталась поговорить по душам, но они и слышать не хотят об отце. Речь идет даже не о том, чтобы взять его к себе на проживание (у всех — свое жилье, свои семьи), а о том, чтобы оплачивать пребывание в доме-интернате или предоставить справки о доходах ниже прожиточного минимума. И в том, и в другом случае дети на встречу идти не хотят. «Все только через суд», — категорично заявила дочь. Наверно, в ней говорит многолетняя обида. И трудно найти в себе силы его простить.
Да и сам Геннадий понимает, что жизнь неспроста его бьет наотмашь. Ведь и он сам, пока была жива мать, все время был с ней «в контрах». Столько лет уж прошло, а он до сих пор с ней не примирился, все спорит, что-то доказывает. Стоит ли удивляться, что и его собственные дети пошли по той же дорожке!
На 54-м году своей жизни Геннадий обратился к религии. Поставил на подоконник иконки, читает книги и молится, чтобы дети его услышали, помогли. Но пока в ответ — тишина. Поэтому и Новый год он встречал не в кругу семьи, и даже не у телевизора в комнате отдыха центра «БОМЖ», а где-то на улице.
У его соседа по комнате Александра совсем другая, но тоже показательная история. С 2001 года живет без паспорта. Раньше работал в геологической экспедиции, но потом партию признали неперспективной и дали всем «вольную». Нет, не сократили (зачем брать на себя лишние расходы?), просто денег платить не стали. Мол, сами уйдете, напишите заявления по собственному желанию. Так целый год он и проболтался. Начал пить, где-то потерял паспорт. Надо было бы документ сразу восстанавливать, но подумал — зачем? Устроиться на временную работу можно было и так. Перебивался случайными заработками, и его это вполне устраивало. Время бежало, силы уходили, как работник Александр стал никому не нужен, а бросился пенсию оформлять — главного документа-то и нет. Как теперь подтвердить, кто он такой есть? Бывшие товарищи-геологи могут лишь опознать в нем коллегу, а установить его личность закон не дает права. Из центра «БОМЖ» послали запрос в Чечню, где, по словам Александра, ему был выдан паспорт советского образца. Ответа пока нет. Конечно, по закону он должен прийти в течение месяца, но, говорит Сергей Бойко, заместитель директора центра, никто ведь не знает, сколько инстанций бумага пройдет, прежде чем вернется. А сколько инстанций — столько и месяцев. И хорошо, если придет письмо с положительным ответом, не исключена возможность и формулировки: «В списках не значится». Тогда все придется начинать снова.
А пока Новый год впервые в жизни Александр встретил в «казенном доме». Полуночи дожидаться не стал, лег спать раньше. Зачем ему эти фейерверки, брызги шампанского и бой курантов? Судьбу они не решают. Конечно, ему, как и еще семи десяткам человек, временно живущим в центре, хочется верить в удачу и даже в чудо. Но Новый год для большинства из них — не праздник, а просто один из 365 дней в году. Серых и безысходных.
Особых надежд на новое они не питают, самое яркое в их жизни — в прошлом. От настоящего они ждут одного — не стало бы еще хуже. Хотя каждый втайне, наверное, все равно надеется на свой, пусть маленький, кусочек добра и благополучия.
***
фото: Геннадий и его новое местожительства;Место встречи — в коридорах центра;Обед — одна из немногих радостей здешних обитателей;Телевизор в комнате отдыха как окно в мир