Не дай себе замерзнуть
Выйдя из подъезда, мы заметили тень у стены. Через секунду тень сползла вниз.
Мужчина в рабочем комбинезоне и расстегнутой спецовке лег лицом на асфальт и собрался, видимо, спать. «При минус десяти нельзя спать на улице», — заявила я мужу, и мы пошли поднимать мужика. Мужик поднялся и стоял, покачиваясь, и никто из нас не знал, что делать дальше. Мужик вытащил сигарету, сунул в рот. «Прикурить не найдется?» — «Нет. Шапка есть у вас?» — «Да», — мужик, пошарив в кармане, вытащил сложенную тюбетейку. Все понятно, перчаток тоже нет. Лапы вон какие красные. Нос сломан, но, видно, давно. В общем-то, довольно неприятный тип, но это не повод дать ему замерзнуть.
Мужик попытался прилечь. «Где дом? Куда вас отвести?» Молчит как рыба, глаза мутные, тупые. Со второго раза вспомнил, что он из Томска. Пытался паспорт показать, но мы велели засунуть куда подальше. Пока не потерял и его. Ночь, на улице, кроме нас троих, никого.
Понятно, что в «скорую» звонить бессмысленно — пока не окажешься при смерти, «скорая» тобой не заинтересуется, не положено. Набираю телефон экстренной службы 112. Прошу совета. «Звоните в центр социальной помощи людям без определенного места жительства, — говорит женщина на проводе. — Телефон 626565». А они круглосуточно работают? И сами могут приехать? «Круглосуточно, — говорит женщина-112. — А насчет выезжают или нет — не знаю. Спросите у них сами».
Номер 626565 не отвечает.
Я перезваниваю в службу 112. Объясняю ситуацию другому оператору, упоминаю, что в центре БОМЖ телефон не отвечает. «У них есть еще два номера», — говорит оператор. И бодро диктует.
Записать мне, увы, нечем. Один номер запомнила, набрала его — не обслуживается.
А мы уже с крейсерской скоростью движемся в сторону вокзала. Мужик крепкий попался, один раз всего упал. Увидел у бара пацанов в пледах с сигаретами, побежал к ним за огоньком. Наконец, затянулся, полез пожимать пацанам руки. «Вперед, — командуем, — недолго осталось!» Пацаны рты разинули. Не ожидали, что мы вместе.
…Охранник на входе в здание вокзала на нас с мужем даже не взглянул. Зато сразу вцепился в мужика. Сделал шаг в сторону, махнул кому-то на втором этаже — мол, присмотри за входом, — и решительно двинулся в другой зал. Мы следом. «Позвольте, — говорю, — это наш мужик. Куда вы его ведете?» Охранник через плечо: в транспортную милицию, там как раз есть место, проспится, а завтра разберемся. Я удовлетворенно киваю, это вполне укладывается в рамки моих представлений о мире. Но тут происходит что-то непредвиденное: к охраннику подходит мужчина в куртке, они перебрасываются парой слов, и мужчина забирает «нашего мужика» обратно на улицу. Да как же так?! Тут уже я хватаю охранника за рукав.
Сегодня на жэдэ вокзале, видимо, День открытых дверей, и охранник терпеливо и дружелюбно объясняет мне, как тут все устроено. По его словам, мужчина в куртке — таксист. А наш — вахтовик. По версии охранника, эти двое знакомы, и сейчас они поедут искать сумку, которую «наш» где-то потерял. На лице у меня, вероятно, отразилось сомнение. Охранник принялся меня успокаивать: да у них, у таксистов, тут механизм-то отлажен! Постоянно кого-то из таких вот горе-вахтовиков приходится отвозить домой — кого в Омск, кого даже в Хабаровский край. Отвезут, а родные заплатят за доставку. Бизнес небольшой, но стабильный. Ведь вахтовики нескончаемым потоком прибывают на станцию Тюмень. Охранник даже слегка распалился — видно, достало его уже наблюдать, как люди сорят деньгами, «покупают водку за семь-восемь тысяч и потом руки ею моют! Двести пятьдесят тысяч рублей могут за ночь спустить!» О тех, кто помогает вахтовикам избавиться от денег, кто продает им водку по «семь-восемь тысяч», охранник ничего не сказал; тут я уж сама додумалась, а иначе как бы наш мужик познакомился с тем мужчиной в куртке? Eсли они и правда знакомы.
.В общем, некоторые из наших друзей, кому я пересказала эту историю, считают: уж лучше бы мы оставили мужика на улице. Пусть бы он с обморожением попал в больницу.
Как знать.