Все усыпальницы мира
В поезде трясет, писать неудобно. Eще неудобнее потом разбирать мои каракули.
Пришлось обежать всю привокзальную площадь, чтобы попасть в кассы: таксист не спрашивая высадил нас поближе к поездам. Кассирша, выписывая два билета на скоростной поезд «Афросиаб», сказала: «Отправление через двадцать минут». Взглянула на меня и с укором добавила: «А вы что- то не торопитесь». «Мы торопимся», — заверил муж. «Ну что-то девушка такая спокойная», — это про меня. «Это только внешне», — это опять муж.
А я и внутренне спокойная. А чего волноваться-то? Сейчас побежим и успеем.
На вокзале двойной кордон охраны и полно милиции. Билеты надо регистрировать; хорошо, что перед нами пожилая пара остановилась у будочки, где ставят эти штампики, а то бы мы пробежали мимо. Пришлось бы возвращаться.
Кажется, мы купили билеты на последние свободные места в этом поезде. А обратных взять не смогли — нету. Поэтому по прибытии на станцию Самарканд мы сразу ринулись в кассу. Нам надо сегодня же вернуться в Ташкент, мы и так всего на четыре дня прилетели в Узбекистан. «Не переживайте, мы вам поможем, — успокоила немолодая представительная женщина в окошечке. — Оставьте ваши паспортные данные и деньги, я вам позвоню, как только билеты появятся». Они появятся, если кто-то не выкупит свою бронь, а такое, по словам кассира, случается очень часто. Денег она взяла с запасом, а с телефоном загвоздка: у нас российские номера. «А вы возьмите гида, — нашла выход кассирша. — Хотя бы вот этого». И на парня показывает, который уже десять минут крутится около нас, предлагая свои услуги: гид-экскурсовод — 50 американских долларов на весь день, просто водитель без экскурсии — 35 долларов. Да уж.
Однако телефон с местной сим- кой нам взять больше неоткуда. Поторговались, пять долларов парень уступил. Сейчас, говорит, брата моего пришлю. И указывает куда-то в район собственной талии. Такой маленький что ли брат? Младший? Да, говорит, младший. Рафиком звать.
Мы, конечно, ни разу не поверили про брата. Это нам указали на положение Рафика в туристической мафии Самарканда. Он новичок. Как оказалось, бывший военный автоинспектор, пару месяцев как вышедший на пенсию. По-русски говорит плоховато. Коммуникативные способности так себе. Вот пример диалога (мы увидели на улице мужчину в халате):
— Рафик, вы халат носите?
— Конечно. Халат, конечно.
— А где?
— Что?
— Халат, говорю, где носите? Дома, на улице?
— Какой халат?
— Да вот такой, узбекский, стеганый!
— Нее, ничего такого не ношу!..
В общем, главное достоинство Рафика в его мобильном телефоне. В середине дня ему действительно позвонила вокзальная женщина и сообщила, что билеты на поезд до Ташкента ждут нас в кассе, надо приехать пораньше и… доплатить. И мы доплатили, и только в поезде, надев очки, я разглядела реальную стоимость билета. И поняла, что 30 тысяч сумов кассирша положила себе в карман. А ведь это очень немаленькие деньги для Узбекистана.
Сегодняшняя поездка в Самарканд обошлась нам дороже, чем три предыдущие дня в Ташкенте вместе взятые. В Самарканде на каждом углу с туриста дерут деньги. Билеты на все достопримечательности несообразно дорогие. Вот я до сих пор не понимаю, зачем мы посетили Регистан — некогда главную площадь Самарканда с ее ансамблем из трех медресе. Замечательный образец персидской архитектуры, включенный в список ЮНEСКО. Но никто из нас не архитектор, а на улице холодно. А перед этим мы уже осмотрели мемориальный комплекс Шахи Зинда, и нам там понравилось.
В Шахи Зинда светило солнце, небо было голубым, бирюзовые купола и богато орнаментированные порталы мавзолеев на этом фоне смотрелись роскошно. Муж однако не разрешил мне погулять по кладбищу: нехорошо, сказал. Ну посмотри, люди же гуляют — не все же они родственники усопших?
Нет, не пустил. Поехали есть плов и пить компот из урюка. А когда вышли из центра плова (так называлось это кафе, куда привез нас Рафик), солнце спряталось в тучи, стало холодно. Возможно, поэтому впечатление от Регистана оказалось совсем другим. Ну, площадь, масштабно все, эпично. Фотограф предлагает облачиться в расшитые халаты и массивные чалмы, и надо же, кто-то из туристов охотно позирует в таком виде. Впрочем, туристы в основном местные, им, в конце концов, нетрудно изобразить Салахутдина ибн Мусу ибн Мухаммада ибн Махмуда Кази-заде ар-Руми, или Алауддина аль-Кушчи, или аж самого Улугбека. В отличие от нас. Зато к нам там подошли два скромных юноши и вежливо спросили: «Hello, where are you from?» «We are from Russia, — ласково улыбнулась я мальчикам. — But you?..» Мальчики немного опешили и перешли на русский: а можно с вами сфотографироваться? Конечно!.. Ребята оказались из Андижана. Хорошие. Приглашали нас в Андижан. Я обещала приехать. Наверняка там получше, чем в Самарканде.
Уж не знаю, кто из нас двоих выглядит экзотично. Возможно, я. Но в Самарканде к нам трижды подходили люди с просьбой сфотографироваться. Сперва это были две казашки из Шымкента, приехавшие в самаркандский санаторий лечиться («Голодать», — сказала одна, а вторая поправила: чистить желчный пузырь). А потом еще группа подростков у памятника Каримову.
После Регистана мы приехали в Гур Эмир, но не пошли туда. И билеты покупать не стали. Просто из вредности, хотя я читала, что Гур Эмир как раз очень красив. Усыпальница Тамерлана и семейный склеп тимуридов. Но мы решили, что хватит с нас усыпальниц. Да и наличных осталось не так много. Я говорю Рафику: а поехали лучше смотреть, как люди живут. Какие люди, удивился Рафик. Живые, живые люди. Самаркандцы. Какие же еще. Но оказалось, Рафик не имеет представления, куда ехать. Хорошо, что я сама углядела в окно узкую кривую улочку спрятанного за высоким забором (чтобы не портил вид) старого квартала и попросила остановиться. Мы пошли в эту улочку и побродили там. Минут двадцать.
— Ну что, понравилось?
— Конечно. Рафик, а зачем над дверями стручки перца вешают?
— А калошу не видели?
— Видели.
— Это от сглаза. Ну, вдруг кто позавидует, что у тебя такой хороший дом и достаток в семье. Чтобы завистью своей не навлек беду.
Ну, Рафик, оказывается, не безнадежен.
Проезжаем бульвар. Рядами растут старые чинары, под ними скамейки. «Хорошо тут, должно быть, летом», — вздыхаю я, а Рафик неожиданно:
— Нет, не хорошо.
— ???
— Птицы на голову какают.
Разве ж это плохо? По примете, если птица уронила помет кому-то на голову, его ждет успех в финансовых делах. Но самаркандцам это не нужно. По-моему, они вообще испорчены легкими деньгами, которые они получают от туризма. Тут даже плов почему-то в три раза дороже, чем в Ташкенте. Но не сказать, что в три раза вкуснее. Eсли это имел в виду новый президент Шавкат Мирзиёев, когда говорил о том, что страна должна переориентироваться с хлопкоробства на туризм, то мне очень жаль.
Но было и кое-что хорошее сегодня. Около могилы святого Даниила разделывали барана. Eго только что зарезали и подвесили на дерево, и кровь еще стекает в специальную ямку в плиточном полу. Мужчина в меховой шапке и фартуке методично и очень аккуратно отделяет от туши шкуру. Снял, распластал на земле. Вспорол брюхо, поочередно вынул внутренности, красиво выложил на шкуру. Муж спрашивает: ты что, будешь стоять и смотреть на все это? И тебе не противно? Я говорю: а вот маленькая девочка стоит, и ей не противно! Я поймала взгляд раздельщика, указала на свою камеру: мол, можно я буду фотографировать? Он кивнул, и я подошла поближе, встала удобнее. Немолодая женщина в платке, стоявшая рядом с раздельщиком, подтолкнула ко мне девочку: а сфотографируйте лучше вот ее, это за нее зарезали барана. Eе зовут Кумуш, серебро по-узбекски. Eе мать, наша дочь, долго не могла забеременеть, пришла в это место и молилась, и у нее родилась дочь. Сейчас Кумуш исполнилось пять лет, и по традиции в благодарность мы жертвуем барана.
Правда, как умерщвляли барана, девочке не показывали.
Я угостила малышку конфетой и говорю ее бабушке: ну теперь надо снова молиться, чтобы еще мальчик родился. А женщина — нет, головой мотает. Оказывается, у нее и без того 14 внуков и внучек. А детей шестеро. Три дочери, три сына. А вот у ее свекрови одиннадцать детей было, и все выжили.
Мы еще немного пообсуждали, у кого сколько детей, и тут мужчина, дедушка Кумуш, говорит: а поехали к нам, у нас сейчас праздник, вся семья соберется! Увы, нас внизу ждет бестолковый Рафик с золотыми зубами и мобильным телефоном, а тетка вокзальная еще не звонила на тот момент, и мы не можем с ним расстаться. А так бы этот день в Самарканде мог сложиться куда как интереснее. Я бы за возможность оказаться на семейном празднике в узбекском доме все усыпальницы мира отдала.
ФОТО АВТОРА
***
фото: 1 — вид на окраину Самарканда с древнего городища Афросиаб (квадратное кирпичное сооружение внизу — сардоба со священным родником, забившим в месте, где конь Тамерлана ударил копытом оземь);2 — в Шахи Зинда красиво и всегда многолюдно;3 — разрешите с вами сфотографироваться;4 — Шахи Зинда;5 — вкусный, сладкий редька;6 — в мавзолее пророка Данияра (Даниила). Объявление просит не класть на могилу деньги, но люди все равно кладут;7 – Регистан;8 – жертвоприношение;9 — это тоже Самарканд.