Куда ведут русско-немецкие мечты
Улыбчивый режиссер Йорг Михан, элегантно закутанный в шарф, упрямо мешает мне спрятаться за переводчиком. Смотрит прямо в глаза, медленно и ясно донося свою мысль. По-немецки я не говорю, но вот что странно — действительно его понимаю.
Помогают мне слова вроде «emotional», что ожидаемо значит «эмоциональный». Но в первую очередь какая-то ментальная магия. По всей видимости, если кто-то очень хочет быть понятым, а вы очень хотите его понять — никто не в силах вам помешать. Это подтвердила германо-российская творческая лаборатория, работавшая в Тюмени с 13 по 18 ноября. Ведь препятствием между ее участниками мог оказаться не только языковой барьер.
— Русская и немецкая — совершенно разные театральные школы, — объясняет Йорг. — Российский театр более эмоциональный и психологичный. Наш же более ассоциативный. Наш театр опирается на принцип отчуждения, тогда как в русском театре принято пропускать через себя и проживать то, что происходит на сцене.
Йорг приехал не один. Вместе с ним Ханна Шефер, член комитета при немецкой ассоциации непрофессиональных театров, и 12 молодых актеров. В лаборатории сформировались две команды: одна под руководством Артема Васильева, режиссера театра-студии «Быть», другая — Йорга и Ханны. Но актеры в каждой группе были как немецкие, так и российские.
— Языковой барьер не стал проблемой, гораздо труднее сойтись во взглядах на театр, — рассказывает Артем. — Я им предлагаю методы Станиславского, а они говорят: у нас это все давно про- шло! Они называют свой подход театром постмодерна. Их драматургия и они сами настроены философски. В прошлом ноябре мы со студией были в берлинском театре — на сцене почти ничего не происходило, актеры просто разговаривали. Но немецкие актеры все-таки услышали меня и постарались понять.
В лаборатории режиссеры двух стран поставили эскизы на тему мечты. Больше никаких условий, кроме ограничения во времени — всего пять дней, заявлено не было. 17 ноября премьера эскизов состоялась на сцене СК «Зодчий». — У каждого есть мечта, неважно, из какой страны вы приехали, — рассказывает Ханна Шефер. — Я думаю, будет интересно взглянуть на мечты молодых людей двух совершенно разных культур.
Школа действия
Эскиз театра «Быть» по рассказу Михаила Веллера «Хочу в Париж» — уже готовая работа, в которую Артем Васильев ввел немецких актеров. Режиссер уверяет, что они помогли расширить замысел. Но не все, что придумано, удалось показать на сцене. Все новинки зритель увидит уже в новом спектакле театра-студии «Быть».
Действие начинается с того, что главный герой — Борис, мальчик из провинции, ходит по сцене. За ним катится огромный граммофон, на котором расположились мимы. Они поют известные французские песни, после чего объясняют: Борис однажды загорелся мечтой увидеть Париж.
— Ах, Париж!.. Вдохнуть его воздух, пройти по улочкам, обмереть перед Нотр-Дам, насладить слух разноязыкой речью! — вздыхают люди с граммофона.
Они пытаются достучаться до безразличного пока Бориса. Даже когда он одним движением лишает их возможности говорить, — надоели, они поднимают таблички или показывают пластические сценки. Все, чтобы рассказать, какой он прекрасный, их Париж.
И назойливая мечта, в конце концов, заставляет Бориса — «не отличающегося ни талантами, ни знаниями, ни престижными родителями» — вдруг чувствовать себя каким-то особенным. Париж придает его жизни новый смысл.
Только вот одной мечты недостаточно. По крайней мере, не в российской глубинке. После школы Борис попадает в армию, после армии — пять лет без права выезда за границу. Потом еще и семья, и ипотека.
— И вот в 65 лет вы становитесь полноправным обладателем однокомнатной квартиры, — поздравляют Бориса.
— 65? — с ужасом говорит герой. — Ну, все, адье. на!
Мимы на граммофоне замирают, но после все равно начинают тихо напевать на французском. Тогда Борис заглушает их по-своему — берет в руку рюмки водки. И нежный французский шансон превращается в дворовый русский. Правда, одной рюмки недостаточно — приходится пить еще и еще, иначе настойчивая девушка на граммофоне не замолчит, пусть и совсем тихо, но продолжит свою песню о Париже.
В конце концов, и она из нежной француженки превращается в замученную, растрепанную женщину и в отчаянии бежит к герою, чтобы отнять бутылку и даже ударить… Тогда он жалеет ее, нежно поднимает на руки, ставит на граммофон и вновь заводит пластинку.
Ведь как вообще выжить, если перестать мечтать? Хотя бы о недосягаемом и, возможно, вовсе не существующем в том виде, как мы его представляем — Париже.
Школа разговора
Немецкие режиссеры рискнули ставить эскизы с нуля. Они построили выступление на манер шоу. Для начала каждый актер рассказал о своей мечте. Кто-то из них хочет мороженого, кто-то свободы. Чем больше зрители аплодируют, тем больше баллов получает мечта. Всего артистам надо набрать сто баллов. В эскизах не используются декорации. Актеры много говорят на сцене, больше, чем играют: о проблемах в семье, о желаниях и о страхах. Одна из сцен, например, рассказывает о двух девочках, которым отцы запрещают сначала играть в машинки. Потом в баскетбол. А после спрашивают: «Ну, и кем вы станете?» — Мы хотим быть свободными! — ставят точку дочки.
По всей видимости, от стереотипов, навязанных ярлыков и родительских ожиданий. Впрочем, каждая сцена оставляет после себя некую свободу в ее интерпретации. Простор для того, чтобы пофилософствовать. И это близко российскому зрителю.
— Мы очень благодарны немецкой делегации, — говорит Артем Васильев. — Мы не только получили новый опыт, но и нашли новых друзей.
***
фото: Результатом работы германо-российской театральной лаборатории стали несколько новых эскизов, сыгранных смешанными актерскими составами. ;;