Гражданин священник
8 сентября 1943 года в Москве с разрешения Сталина 19 иерархов избрали митрополита Московского и Коломенского Сергия (Стар- городского) Патриархом Московским и Всея Руси, а 11 октября впервые за все года Советской власти 12 священнослужителям вручили правительственные награды — медали «За оборону Ленинграда».
За утешением
Большевики воспринимали церковь не просто как своего идеологического оппонента, а как злейшего врага. Многие архиереи, священники, иноки, простые миряне погибли в ходе развернувшихся гонений. Церковь превратилась в объект дискриминации со стороны коммунистического режима. С точки зрения советской власти сама вера в Бога должна стать отягчающим жизнь человека обстоятельством. Верующие преследовались «по закону». Для них создавались невыносимые условия существования в обществе, которое его строители именовали как «самое справедливое и передовое».
Все эти испытания обнаружили тех, кто действительно был крепок в вере.
В Тюмени за время так называемых «безбожных» пятилеток (1929-1937) были закрыты все 15 православных церквей, из них три домовых и две кладбищенских, монастырь, две мечети, синагога, католический костел, единоверческие молельни. Взорвали Благовещенский собор и Успенскую церковь, а другие культовые здания использовали как хозяйственные и складские помещения. Церковная жизнь теплилась лишь во Всехсвятской кладбищенской церкви (кладбище было закрыто еще в 1885 году — А.П.).
Расстрелянный в 1937 году Андрей Аржиловский оставил дневниковую запись: «…В Николин день сходил в церковь. Махонькая кладбищенская церковка. В церковь набиваются старушки. Такие же торчат у ворот за милостыней. Все в жалком виде, но напоминает прошлое. Дьякон, постриженный и в пальто, как-то неуверенно кашляет, богомольцы как-то неуверенно озираются: не донес бы кто? В церкви я постоял недолго. Заметил, что все-таки денег не жалеют: покупают свечи, подают крохотные просфорки, пишут записки о здравии и за упокой. Обрядовая сторона религии без всякой поэзии и красоты — дело, конечно, скучное, но хоть какое- то утешение в нашей безрадостной жизни.»
Церковный контракт
Этим священником, «постриженным и в пальто», был Александр Андреевич Сычугов. Eго родители Андрей Константинович и Клавдия Васильевна перебрались в Тюмень из Вятской губернии. Обосновались в доме на углу Спасской и Иркутской (Ленина и Челюскинцев). Занимались изготовлением и починкой гармоник. В семье — одиннадцать детей. Младшего Александра крестили в 1896 году в Спасской церкви. К ней он и «прикипел», окончив курсы псаломщиков. В 1914 году его мобилизовали в армию — служил в Кургане в пешей дружине. В Гражданской войне не участвовал. После замирения сторон был рукоположен в сан диакона. Помогал при службе епископу Тюменскому и настоятелю Свято-Троицкого монастыря Иринарху (Синсокову), которого судили в 1922 году «за сокрытие монастырских ценностей».
В августе следующего года монастырь закрыли. При этом исчезла главная православная святыня Тюмени — мощи святителя Филофея (Лещинского). Доказать причастность к этому происшествию диакона Сычугова не удалось. Между тем, по городу поползли слухи о появлении по ночам на территории закрытого монастыря привидения — монаха в белых одеждах. Говорили, что это ни кто иной как Филофей, принявший схиму и проживавший в монастырской келье с 1711-го по 1727 год. Привидение якобы видел дежуривший здесь в ночное время милиционер, который, судя по его рапорту, «произвел по нему три безрезультативных выстрела из нагана». Появление призрака также приписали Сычугову, который, опасаясь нового ареста, уехал из Тюмени в Тавдинский район. Занимался там «слесарно-жестяным ремеслом и служил в церкви в селе Кушаки». Через три года переехал в деревню Красный Яр Нижнетавдинского района, где сходом тамошних крестьян «принят на службу попом до декабря месяца 1929 года». Окончание этого «церковного контракта» совпало с началом коллективизации сельского хозяйства. Священника Сычугова внесли в «список лиц, подлежащих высылке в северные районы Уральской области». Тюменская окружная прокуратура не приняла во внимание его объяснение: «.соблюдал церковный закон, во внутренние дела поселения, а также в политические не вмешивался». Пришлось семье — жена и полуторагодовалая дочь — оставить дом и все имущество. Бывший дьякон стал работать «в урочище Ключи Калымского лесного массива — выполнял заказы по железу и стеклу.» В его характеристике отмечено: «.Проводил ликбез (ликвидация безграмотности — А.П.), выкрасил сцену в клубе в качестве общественной нагрузки.»
По вере и по совести
Когда началась Великая Отечественная война, Сычугов счел необходимым проведение богослужений в единственной в Тюмени пригодной для этого церкви — Всехсвятской. После получения первых «похоронок» — извещений о гибели на фронте родных и близких, численность прихожан храма резко возросла, что встревожило местное партийно-советское руководство. 19 октября 1941 года Сычугова арестовали. При обыске в доме по улице Казанской изъяли церковную утварь и книги. Следователь городского отдела НКВД предъявил «гражданину священнику» (так в протоколе — А.П.) обвинение в «антисоветской деятельности путем проведения религиозной проповеди». Сычугов опроверг это обвинение: «.Считаю себя перевоспитанным Советской властью, против нее не выступал ни действием, ни словом. Церковную службу вел по вере и по совести. Молился, чтобы утешить людей в их горе, утвердить в них надежду на нашу победу над иноземцами».
Выездное заседание Омского областного суда приговорило «гражданина священника» к 10 годам лишения свободы.
Когда в самый разгар Великой Отечественной войны Сталин и его окружение решили немного смягчить отношение к церкви и верующим, «уголовное преследование в отношении Сычугова прекратили за недоказанностью». Из-под стражи освободили и не препятствовали служению во Всехсвятской церкви.
При посещении Тюмени в августе 1945 года архиепископа Новосибирского и Барнаульского Варфоломея (тогда все немногочисленные церкви от Владивостока до Тюмени входили в состав Новосибирской епархии), представитель Тюменского облисполкома Пинегин «дал положительную оценку работе тюменской церкви в дни Отечественной войны, восхваляя настоятеля этой церкви Сычугова».
Через три месяца исполком Тюменского городского Совета депутатов трудящихся решением N 482 от 9 октября 1945 года передал верующим Знаменский православный собор. Eго настоятелем стал Сычугов. Для возрождения обрядовой стороны богослужений он затребовал из фондов краеведческого музея мантию святителя Филофея, намекнув при этом на возможное обретение его мощей, исчезнувших в 1923 году.
Настойчивость «гражданина священника» Сычугова вновь встревожила местную власть. Организованная по ее указанию экспертная комиссия приняла решение об уничтожении «музейного экспоната. как не представляющего исторической и культурной ценности». В Новосибирскую епархию было направлено представление о «нежелательности дальнейшего пребывания Сычугова на церковной службе в г. Тюмени». Он навсегда уехал из нашего города. Продолжал восстанавливать храмы в Новосибирской, Кемеровской, Томской областях. «За ревностные труды по сохранению приходской жизни» объявлен в 1974 году Патриархом Пименом заслуженным протоиреем — митрофорным. С вручением ему митры — высокого головного убора округлой формы, богато украшенного бисером, драгоценными камнями и иконами. Несмотря на преклонный возраст и неизлечимую болезнь, отец Александр Сычугов помогал при службе епископу Новосибирскому и Барнаульскому Гедеону. Перед тем, как тихо отойти ко Господу, «гражданин священник» Сычугов назвал своей дочери Ариадне место сокрытия в Тюмени мощей святителя Филофея. Они найдены и внесены в возрожденный Свято-Троицкий собор 21 октября 2006 года.