Военный пунктир
Продолжение. Начало в NN 116, 117
О чем мечтает человек, любящий историю, пишущий книги, посвященные каким-либо историческим событиям, ищущий ответа на вопросы, которые сам себе задает?
Сейчас я пытаюсь восстановить события, в центре которых — молодой человек, ставший солдатом в 1941 году и погибший, когда война эта уже практически закончилась. Сложились в стопочку копии разысканных в электронных архивах документов — наградные листы, справки из госпиталей, листочек «похоронки», страницы Журнала боевых действий и копии боевых донесений. Выписаны цитаты из воспоминаний маршалов и конструкторов танков — от этих выписок заметно распух блокнот. А мечта — заглянуть в глаза своему герою — никак не осуществилась. Найдены, с помощью коллег журналистов, глав сельских администрации и добрых сотрудников различных ведомств, рассеянные по просторной Тюменской области потомки семьи Субботиных, что жила еще в начале прошлого века в деревне Скрипкино Викуловского района. Их больше десятка — и довольно близкие родственники, и, как говорится, «седьмая вода на киселе».
Это сейчас, в пору электроники и обеспеченного ею селфи, тиражирование человеческого облика стало обыденностью. А сто лет назад фотография была еще редкостью и скорее искусством. Так вы поняли, о чем мечтает автор? О фотографии, на которой изображен Иван Субботин. Господи ты, боже мой, взываю я к неведомой силе, ну что тебе стоило надоумить этого двадцатидвухлетнего выпускника танкового училища? Eму же только-только вручили новенькие офицерские погоны. Заскочил бы в фотографию и щелкнулся на память. А потом отправил кусочки глянцевого картона мамаше Матрене Васильевне, сестре Дусе, младшим братьям. И пусть бы до наших дней, как поется в песне про танкиста, «карточка пылилась на стопке пожелтевших книг.» А потом один из десятка моих телефонных звонков да пробудил бы память родных, и нашлась бы карточка «в военной форме при погонах.»
Может быть. Может быть. А пока нам остается разглядывать картинки военной фотохроники, на которых изображен другой герой этого очерка. А именно — самоходная установка, собранная из корпуса танка Т-70 и пушки ЗиС-3, калибра 76,2. Ах, как только не обзывали на фронте это кургузое устройство! Вплоть до (смягчим по понятным соображениям определение) — «голопопый фердинанд». Впрочем, СУ-76 честно выполняла свой военный долг. В противном случае, разве написал бы маршал Рокоссовский в воспоминаниях о том, что «легкие подвижные машины поспевали всюду, чтобы своим огнем и гусеницами поддержать, выручить пехоту, а пехотинцы, в свою очередь, готовы были грудью заслонить их от огня вражеских бронебойщиков и фаустников».
Легкая, бронированная только спереди и с боков, она могла пройти по заболоченным равнинам, «намотать вражеский пулемет на свои гусеницы» (прочел я такую фразу в воспоминаниях одного самоходчика), раздавить дзот, рассеять до взвода пехоты осколочным снарядом и, если повезет, всадить броне- бойным среднему танку.
Поскольку СУ-76 перестали выпускать и сняли с вооружения вскоре после окончания войны, мало кто из живущих ныне помнит, как они выглядели. Так не откажем же себе в удовольствии взглянуть на этого персонажа в фас, в профиль и даже со спины.
И все-таки как нужны эти документальные подтверждения, которые свяжут в сплошную линию разрозненные штрихи военного пунктира. Позволят вычертить на полевых картах Отечественной войны ратный путь нашего земляка. Отчаявшись отыскать недостающие документы и фотографии в электронных военных архивах, решаю зайти в тему с тыла. С помощью тюменского загса выясняю, что у Петра Лукича и Матрены Васильевны Субботиных была большая семья. Семь или даже восемь детей. Наш — рядовой 229-й сд — старший.
По утверждению администрации Скрипкинского сельского поселения, сейчас в селе никого из Субботиных нет. Однако Надежда Ивановна Шевелева, глава администрации, нашла двух родственников Ивана Субботина. И пошла веревочка виться — от телефона к телефону. Связь работала, надо сказать, отлично. Викулово — Скрипкино — Eрмаки. Викулово — Нариманово, что в Тюменском районе. Викулово — Байкалово, что под Тобольском. Звонок за звонком. Три района и с десяток, наверное, деревень. Семейное древо Петра Лукича Субботина широко распространилось по области.
— Здравствуйте (называюсь). Говорит ли вам что-нибудь имя — Иван Петрович Субботин. Нет ли в вашем альбоме его фотографий.
Родные помнят Ваню Субботина — двоюродные сестры, племянники, внучатые племянницы и их дети, для которых он уже двоюродный прадед. Большинство знает, что он погиб, хотя для кое-кого все, что по ту сторону границы, — все равно Германия.
Очерк, еще опубликованный не полностью, вызывает у них интерес. Но звучащие слова благодарности я воспринимаю как незаслуженные мною. Столько оборванных нитей, концы которых плохо связаны в моем повествовании. Столько зыбучего прошлого, которое не годится для документального основания…
Снова звонки в Байкалово. Здесь живет двоюродная сестра младшего лейтенанта, которая рассказывает, что у нее где-то хранится довоенная карточка Вани, парнишки лет шестнадцати. И я уговариваю Марию Ивановну перелистать еще раз альбом, робко надеясь: может Мария Ивановна за давностью лет позабыла, может, есть где-то и карточка в военной форме?
Поздно вечером перезваниваю. И не верю своим ушам, когда мне сообщают, что такая карточка есть, а на обороте у нее написано: на память из. Сызрани!..
.Пунктирные штрихи, которые мы с вами вычерчивали день за днем, со звонким щелканьем стали выстраиваться в прямую линию.
Окончание следует.
***
фото: Самоходная установка СУ-76М.;;;