Кто не сломлен, тот встанет с колен
«Добро пожаловать в Собибор!» Фраза из уст галантного (развлекается так) немецкого офицера звучит издевкой. Но ее слышим только мы, сидящие в кинозале. Знающие, что эшелон привез людей не на курорт, а в лагерь смерти.
Душ с газом и окошечко для герра коменданта
А пока, в первых сценах фильма «Собибор»*, все вроде бы невинно и внушает надежду: офицер обещает, что женщины не будут отделены от мужчин, что чемоданы с вещами останутся в целости и сохранности. А умельцам найдется работа — портным, сапожникам, каменщикам, даже ювелирам. Но, прежде всего, надо принять душ. И дамы переговариваются: хорошо, ведь не мылись два дня.
А бородатый ювелир Якоб (на его одежду нашита такая же желтая звезда, как и у остальных — «юде», еврей) смотрит вслед молодой красавице-жене Ханне. И не знает, что расстаются они навсегда. Зловещее таинство убийства увидит только комендант лагеря — в то окошечко, что предназначено для контроля за «душевой». Вместо воды — газ от танковых моторов; недолгие мучения и смерть; обнаженные тела, одно к одному, которые теперь предстоит «утилизировать». Комендант спокоен: эту картину он наблюдает изо дня в день.
Eще один маленький ад на земле — реально существовавший, жуткий. Где убили, свидетельствуют историки, около 250 тысяч евреев. В местечке Собибор в Польше — за четырьмя рядами колючей проволоки: не вырвешься, не убежишь. А отважишься на отчаянный побег — неизбежно ступишь на минное поле. Да и бежать другим дороже: в отместку расстреляют каждого десятого: на колени — и пулю в затылок (такая тяжелая сцена в фильме тоже есть).
Оптимистическая трагедия
Константин Хабенский снял как режиссер свою первую полнометражную ленту. И выбрал тот экскурс в прошлое, ту оптимистическую трагедию, о которой хотелось рассказать больше всего. Важнее всего остального.
И получилась, на мой взгляд, сильная, пронзительная картина, взывающая к нашим чувствам, к нашей памяти. Картина со своим авторским почерком.
Нет, не супермен этот человек в солдатской пилотке — лейтенант Александр Печерский (эту роль сыграл сам Хабенский). Пытавшийся бежать раньше, в Минске, — поймали, чудом остался жив. Битый-перебитый (в плену с осени 41-го), но не сломленный. Сохранивший живую душу, неравнодушный к судьбам других… Комендант чувствует в нем сильного противника и пытается сломить. Как в той сцене, внезапной и предельно напряженной, где на болоте (узники его расчищают) Печерский должен за пять минут расколоть топором массивный пень, иначе вновь расстреляют каждого десятого. И Саша-Александр — худой, сутулый, никакой не богатырь — неистово, из последних сил, рубит, рубит, рубит. И успевает. Никого не убьют сейчас.
Визуальное наваждение фильма — ночная панорама. Где тьма соседствует с ослепительным светом. Где лучи прожекторов блуждают среди неуклюжих бараков, высоких труб (дымящихся даже ночью — так много человеческой плоти надо сжечь), колючей проволоки. И каждый раз в этой панораме находятся новые штрихи. Пусто, но не все в лагере спят.
План восстания вызревает медленно, в сомнениях. События ускорит прибытие еще одного эшелона, где среди сотен мертвых найдут только одного живого. И, пока эсэсовцы его не добили, он успеет сказать: уничтожили всех, кто был в соседнем лагере. Война приближается, и следующее избиение ждет Собибор.
Действие все более ускоряется, накаляется, все сильнее захватывает нас. Потому что почти безоружные люди должны обезглавить охрану, перебив офицеров, и завладеть оружейным складом, после чего прорваться через центральные ворота. «Все уйдут, весь лагерь!» — настаивает Печерский.
В кадре и за кадром
Создатели фильма бережно отнеслись к историческим фактам: план восстания был реализован лишь частично; оружия раздобыли всего-ничего; уходили под пулеметным огнем с вышек; многие погибли сразу или через мгновения, подорвавшись на минах.
Гаснет экран, оставляя желание узнать больше о судьбе Александра Печерского и его товарищей, осуществивших единственное за годы Второй мировой восстание в лагере смерти. Но до конца дожили, по имеющимся сведениям, то ли 47, то ли 53 бывших узника Собибора. Многие из тех, кто уцелел под дождем из пуль и осколков, были схвачены и убиты уже скоро — им негде было укрыться, их никто не спас.
Сам Печерский (в 1943-м ему, уроженцу Кременчуга, было 34 года) воевал в партизанском отряде, а после воссоединения с Красной армией арестован — плен поставили в вину. Хорошо, что избежал лагеря, уже гулаговского. Воевал в штурмовом батальоне, что был разновидностью штрафбата. И судьба вновь его хранила. В 1949-м героя Собибора представили к ордену Отечественной войны второй степени, но кто-то из военных чиновников засомневался — и наградили в итоге медалью «За боевые заслуги».
Александр Аронович ушел из жизни в 1990-м. Похоронен в Ростове-на-Дону, где прожил много лет.
Кто сейчас помнит о нем и о том, что он сделал в неволе? Эта мысль созвучна слогану, который выбрали авторы фильма: «Подвиг, который мы забыли».
* * *
Поставил в этих заметках точку, но все же решил поделиться своими сомнениями. Фильм Хабенского не живописует зверств нацистов, но жестоких сцен убийств, мучений довольно много. Правильно ли выбрано для этой картины возрастное ограничение «12+»? Не слишком ли велика та эмоциональная нагрузка, что предлагается зрителям-подросткам?
В качестве примера приведу недавний исторический блокбастер «Викинг»: там было две прокатные версии — 18+ и 12+. И оказалось, что это не только возможно, но еще и выгодно с точки зрения кинокассы.
*»Собибор», Россия, 2018. Режиссер Константин Хабенский. В ролях: Константин Хабенский, Кристофер Ламберт, Дайнюс Казлаускас, Фелисе Янкелль, Роман Агеев, Гела Месхи, Михалина Ольшанска и другие. В российском прокате — с 3 мая. 110 минут. 12+