Мать и дочь: два голоса памяти
Музей истории железнодорожного транспорта хранит не только рельсы, буксы, буферы и путевой инструмент, но и множество документов, фотографий. Некоторые из них принесли сами работники железной дороги, посчитав, что потомкам захочется из первых рук узнать о событиях минувших дней.
Ветеран Великой Отечественной войны Валентина Молодкина однажды принесла в музей 16страничную ученическую тетрадь, плотно исписанную крупным разборчивым почерком. В ней женщина делилась воспоминаниями, накопленными за 65 лет жизни.
— Я даже и не знала, что мама отнесла тетрадку в музей, — сквозь наворачивающиеся слезы признается Лариса Журавлева, дочь Валентины Ивановны. — Я помню, как она писала. Как зачитывала мне отрывки. Вон там, в соседней комнате. Мама последние годы жила с нами. Я думала, она делает это для себя, для души. О том, что хочет кому-то отдать тетрадку, она не говорила. Я до нынешнего времени не знала, куда эта тетрадь задевалась. Я ведь тогда моложе была, отнеслась к маминой идее — писать воспоминания — несерьезно. Просто не понимала, зачем ей это. Теперь понимаю: оказывается, я могу вспомнить далеко не все, что она когда-то рассказывала мне и моим детям, своим внукам. О детстве ее совсем мало помню. Только что семье очень не хватало денег, даже на еду. И лет в 13 отец отправил ее в город, прислуживать в богатой семье.
.Из записей Валентины Ивановны следует, что родилась она в селе Перевалово Тюменского района. Была старшей дочерью в многодетной крестьянской семье. Летом работала в поле, вместе с другими детьми. Помогала взрослым, хотя слыла среди них той еще непоседой, обгоняла сверстников-мальчишек, даже если оказывалась верхом на тяжеловозе Карько против их резвых лошадок. Живой характер и отчаянная храбрость порой доводили до беды: как-то юная Валя даже столкнулась ночью с волком. При этом девочка очень гордилась вступлением в пионеры и любила школу, но доучилась только до шестого класса: череда несчастий — отец травмировался, лишившись двух пальцев на руке, и временно перестал зарабатывать, воры свели со двора корову-кормилицу — действительно вынудила голодавшую семью отдать старшую дочь «в прислуги» в Тюмень.
<< .тетя Валя Избитская работала в школе N 21 преподавателем. У нее был сын Владик, в четвертом классе учился. Вот с ним я и занималась. А еще убирала, готовила и т.д. Через год работы Избитские, спасибо им, меня одели, обули, и я поступила в ЖДУ на улице Герцена. Я училась на слесаря-вагонника. На практике приходилось делать все, кроме слесарной работы: чистили буксы, мыли колеса — временами было очень тяжело. Непосильный женский труд. А я была меленькая, хрупкая и заболела. Тогда врач дал мне справку, чтоб на практике давали посильный труд. >>
— Она младше всех там была, — вспоминает дочь. — Прибавила себе два года, чтоб взяли. И трудилась наравне со старшими.
Зато в 1938 году, когда Валя Молодкина окончила ЖДУ, ее направили машинисткой компрессора на станцию Свердловск-Сортировочная. «Работа была легкая, в тепле, чистоте, хорошо», — пишет она, вспоминая те дни.
Но проработать там довелось всего год: заболела мама, надо было позаботиться о младших братьях и сестрах. Валентина вернулась в Тюмень, устроившись вначале все той же машинисткой компрессора, затем кладовщицей. «Братьев Петю и Диму определили на завод «Механик». Они учились, а я за ними присматривала», — пишет она.
То время Валентина Ивановна называет счастливым. Вспоминает друзей-комсомольцев, хорошие отношения с которыми пронесла через всю жизнь. Рассказывает и про труд, и про отдых. Про молодость, которая, если оглянуться назад, кажется беззаботной.
Но в 1941 году началась Великая Отечественная война.
<< .я сразу пошла на курсы медсестер. Было так: сидим на лекции, вдруг звонят и говорят: «Пришел эшелон с ранеными!» Лекции прекращаются. Eдем на разгрузку поезда с ранеными солдатами. Всю ночь работаем с больными или в 21-й школе (там был госпиталь), или в гостинице «Заря». За мной были закреплены две палаты с больными. Это были мои больные, я все делала, перевязку, уколы. Так и жила: с работы на курсы, с курсов в госпиталь, потом на работу. В 21-й школе работы было очень много: надо всех раненых принять, в первую очередь их вымыть, переодеть. Нельзя вспомнить без слез, какие же были тяжелые раненые! Когда снимали грязную повязку, под ней вши и чуть ли не черви. Как же они, бедные, терпели это, страшно было видеть. А мы все делали: мыли, одевали их в чистое, дезинфицировали и сразу же в перевязочную. В госпитале был хирург. Мы, медсестры, разбинтовываем повязки, он осматривает раненого, дает лекарство. И мы чистые повязки забинтовываем. >>
— Мама, конечно, рассказывала о том, как работала в госпитале, — говорит Лариса Журавлева. — И про вшей тоже. Но старалась совсем в подробности не вдаваться. Берегла нас. Помню только историю о том, как один раненый едва не переломал ей кости.
<< Бывало, прибывших раненых сразу отправляли на операционный стол. Вспоминается мне такой случай: прибыл больной, у него осколок сидел около горла, шея была больше головы, вся распухла от гноя. Хирург сказал: «На операционный стол». А парень был высокий, крупный. Я стала помогать хирургу: он разрезал скальпелем шею — это очень опасно. И осколок все никак не поддается! Хирург нервничает. А солдат обхватил меня повыше талии (его же не усыпляли) и так сдавил! Eму больно (а мне было больно ребра). Потом хирург каким-то образом вытащил этот проклятый осколок и выбросил. Больной отпустил руки, и я упала на пол. А хирург говорит: «Подумаешь, телячьи нежности». Девочки мне помогли, и я пришла в себя. Через неделю мы опять принимали раненых в этом госпитале, и я встретилась с тем солдатом. Он спросил меня: «Что, сестренка, я больно тогда вас подавил?» Я говорю: «Ничего, все прошло, все хорошо. А как вы?» >>
— Мама обладала большой внутренней стойкостью, — вспоминает Лариса Павловна. — Eй достался твердый характер: сколько невзгод пришлось преодолеть еще девочкой, и она со всем справилась. Но война закалила ее еще больше. Наверное, дети женщин, прошедших войну, могут сказать так о своих матерях: они были волевыми, порой даже чересчур строгими, потому что привыкли — победы надо добиваться любой ценой. Это стало их сутью. Я очень хорошо запомнила, как однажды, когда мне было лет десять, мама решила во что бы то ни стало научить меня заплетать косички. Казалось бы, пустяк. Она поставила меня перед зеркалом и велела плести, пока не начнет получаться. Не получалось очень долго. Я злилась, даже заревела. Но она оставалась непоколебима, каждый раз велела начинать все заново. Для меня тогда это было очень тяжело. Она ломала меня. Но когда, наконец, я смогла их правильно заплести, мама сказала: «Ты молодец». И это была похвала, особенно ценная тем, что я ее заслужила. Теперь, конечно, редко какой родитель станет так жестко воспитывать детей. Но наши родители, моя мама, они были на войне. И видели такое, что заставило их иначе смотреть на жизнь.
.В феврале 1942 года из Тюмени отбыл на фронт 38-й банно-прачечный дезинфекционный поезд, который строили и собирали всем миром: мясокомбинат сварил две тонны хозяйственного мыла, горожане сдали 500 комплектов нижнего белья, множество книг и два баяна. В поезде отправилась на фронт и Валя Молодкина, миновав по пути станцию Свердловск-Сортировочная, такую щемяще-знакомую. Ведь впереди ждали кровь, грязь и смерть.
<< .встретились с детьми, эвакуированными из Ленинграда. Сейчас вспоминаю, слезы на глазах, — какие они были оборванные, худенькие, одни глаза сверкают. Какая еда у меня была, я все им отдала. >> << Помню нашу первую бомбежку: налет на Белорусский вокзал. Очень было шумно. Осколки падали. А рядом с нами стояли на платформе орудия и зенитки. Но наши отбили, молодцы, ребята. А утром спрашивают: «Как, девушки, ваше боевое крещение?» >>
Валентина Ивановна писала, что воздушные налеты потом стали почти привычны. Как и солдаты, по несколько месяцев не снимавшие одежды и нижнего белья.
<< Мы работали круглосуточно, вываривая одежду и дезинфицируя солдат. Как же они были довольны, сколько благодарностей писали! Хотя, помню, я одного солдата порезала (я ведь бритвы не умела держать, а потом научилась). Тот солдат меня дочкой назвал. Он и вправду был немного похож на моего отца. >> << Часто нас бомбили, хотя поезд был замаскирован. Помню, мне стало страшно, что я осталась жива при бомбежке. Налет был большой. Кажется, в Куйбышеве (совр. Самара — Д.Р.). Все побежали из поезда за линию, к болоту. Мы с Дусей Тишиной, кажется, сели около березки, прижались друг к другу, и осколок пролетел мимо нас. Воткнулся в землю между ее и моими ногами, не попал ни одной из нас ни в голову, ни в ногу. Я тогда перекрестилась. А потом стала привыкать. >> << Я считаю, все-таки я родилась под счастливой звездой. Сколько раз в жизни бывала на волосок от смерти, но осталась жива. >>
В конце сентября 1944 года Валентина Молодкина вернулась в Тюмень. В январе 1945 она родила своего единственного ребенка — дочь Ларису.
— В войну люди тоже любили. И я дитя такой любви, — говорит Лариса Павловна. — Об отце я знаю мало. Только что фамилия у него была смешная — Пузан. Что-то там у них произошло. Мама была женщина очень гордая, замуж за него не пошла. Но для меня постаралась сделать все, что было в ее силах. В голодное послевоенное время ей даже пришлось ненадолго сдать меня в Дом малютки — кормить было нечем. Когда начался период освоения сибирской нефти, мы с ней много переезжали — мама работала в геологии. Затем врачи ей запретили: трудное детство и война подточили силы, были проблемы с сердцем, с суставами. Хотя она, конечно, и не подумала осесть дома. По партийной линии ее направляли то на одну работу, то на другую. Она вообще оставалась убежденной коммунисткой до последнего дня. Ходила платить членские взносы, когда и ходить-то стало сложно. И обязательно бывала на каждом параде в честь Дня Победы. После него дома мы пели ее любимые военные песни. Только тогда она позволяла себе проявить эмоции. А когда вспоминала о фронте, наоборот, держала себя в руках. Очень сильный характер. Кажется, от нее он передался мне.
В материале приведены выдержки из воспоминаний Валентины Ивановны Молодкиной (1919-2008 гг.). С Ларисой Журавлевой беседовала Дарья Ровбут
ФОТО Кати Христозовой и из домашнего архива Ларисы Журавлевой
***
фото: Тетрадь с воспоминаниями Валентины Ивановны в музее истории железнодорожного транспорта;Три возраста Валентины Молодкиной;;;Паровоз из военного времени;Лариса Журавлева;Награды Валентины Молодкиной.