«В два счета!»
Под таким лозунгом 100 лет тому назад в Тюмени была установлена советская власть.
По закону
Избранная 9 июля 1917 года Тюменская городская Дума (39 социал-демократов и социалистов-революционеров, 3 конституционных демократа, 4 от домовладельцев и один от партии трудовиков) не признала октябрьский переворот в Петрограде и разгон избранного в ноябре Всероссийского Учредительного собрания. Тюменский Совет рабочих и солдатских депутатов, возглавляемый социал-демократом Малкиным, поддержал эти решения городской Думы.
Радикальная часть тюменской организации РСДРП и большевистская фракция Совета — Шишков, Пермяков, Самойлов, Неверов — под влиянием Немцова, профессионального революционера, отбывавшего ранее царскую ссылку в Тобольске, добились принятия в конце января 1918 года большинством голосов (63 против 41) большевистской резолюции о передаче в Тюмени власти Совету рабочих и солдатских депутатов и организации отряда Красной гвардии.
Городская Дума и городская управа в лице главы Флоринского бойкотировали эту резолюцию Совета как нелегитимную. Депутаты (гласные) считали Совет, как и другие общественные объединения, составной частью демократии, но не признали его органом власти, призванным управлять муниципалитетом. Отряд Красной гвардии, самовольно занявший дом предпринимателя Оверштейна на улице Республики, был объявлен незаконным вооруженным формированием.
Тюменские большевики обратились за помощью к однопартийцам в Омск и Eкатеринбург. Появление 23 февраля в Тюмени красногвардейского отряда Мрачковского и образование здесь Военно-революционного штаба не испугало законно избранное местное самоуправление. Тогда через четыре дня по железной дороге в наш город прибыл «Северный морской карательный отряд», состоявший из моряков-балтийцев и солдат 17-го Сибирского пехотного полка, бросивших свои позиции против немецких войск под Псковом и Нарвой.
Этим «отрядом» командовал помощник секретаря технического отдела Петроградского военно-революционного комитета Запкус, именовавший себя «комиссаром Северного района Eвропейской России и Западной Сибири».
Контрибуция
Начальник Тюменской уголовной милиции Кислицкий успел составить рапорт «Об обстоятельствах захвата власти в Тюмени большевиками 27 февраля нового стиля в 10 часов утра». «Самого Кислицкого, — дописали в рапорте его подчиненные милиционеры, — сразу же увели на станцию Тюмень в карательный отряд известного палача Запкуса».
Приказом N 1 Запкус объявил о введении с 4 часов дня 28 февраля 1918 года в Тюмени, находящейся за десятки тысяч километров от линии фронта, военного положения. Пункт 10 приказа гласил: «Все лица, замешанные в подстрекательстве к погромам, в агитации против существующей рабоче-крестьянской власти, будут без дальнейших разговоров и рассуждений в два счета на глазах всех уничтожаться». Тыловая и законопослушная Тюмень не поверила в реальность «свирепого обещания представителя новой власти».
Тогда из тюремного замка (сейчас улица Ялуторовская) на Базарную площадь (напротив нынешнего ЦУМа) доставили несколько заключенных и публично расстреляли. Тюменцы были потрясены видом первой в истории города массовой казни.
Приказом N 4 Запкус наложил контрибуцию в размере двух миллионов рублей золотом на тюменских купцов: Плотникова, Колмакову, Некрасова, Аверкиева, Мирсалимова, Котовщикова, Плишкина, Россошных, Колокольникова, Сергеева, Собенникова, Михалева, Иванова, Гусеву и Жернакова. Другим горожанам предлагалось добровольно сдать все золото и серебро в слитках и изделиях, а также золотые и серебряные монеты. В приказе оговаривалось: «половина контрибуции пойдет на содержание отряда, а другая половина — в распоряжение Совета рабочих и солдатских депутатов».
Потрясенные откровенным насилием тюменцы выстроились в очередь на сдачу своих ценностей. Взамен им выдавались квитанции на право получения бумажных денег взамен золотых и серебряных изделий и монет, причем срок возмещения утраченного состояния не назывался.
Показательно, что Запкус грабил Тюмень в соответствии с рекомендацией Сталина: «.раз навсегда запомните: когда отряды нуждаются в деньгах, они должны добыть деньги всеми средствами, не останавливаясь ни перед чем».
Правда, в своих приказах, «один свирепее другого», Запкус предупреждал красногвардейцев о публичных наказаниях за самовольные обыски, аресты и реквизиции и за присвоение изъятых у горожан ценностей.
Очевидец тех событий Дружинин вспоминал: «.Возвращаясь из депо, я увидел на станции около водонапорной башни группу людей. Тут же на запасном пути стоял поезд, состоящий из пассажирских вагонов: это был штаб матросов во главе с Запкусом (видимо, латыш или еврей). Этот отряд занимался сбором контрибуции с местных купцов. При проведении обыска в квартире Колокольникова адъютант Запкуса Андреев присвоил золотые часы. Вот этот Андреев стоял у башни, а Запкус объяснял матросам и собравшимся зевакам вроде меня о случившемся. Тут же самолично у нас на глазах он расстрелял своего адъютанта. Тогда я сразу поверил в справедливость и вечность новой власти».
Дороже всех захваченных в Тюмени ценностей стал для Запкуса арест в доме Кривоногова на улице Спасской (сейчас Ленина) «старика, одетого в черный пиджак, пимы и шапку с ушами» — князя Георгия Львова, первого премьер-министра Временного правительства России.
Окончание следует.