Забор для раскаяния не преграда
Отец Александр аккуратно достает из своего чемоданчика завернутые в материю крест и икону — на них срабатывает металлоискатель.
Показывает на просвет сотрудникам исправительной колонии N 2, которые досматривают его, бутылочку из-под газводы «Святой источник». В ней сейчас, и правда, освященная вода.
— В другие праздники у меня с собой и по два чемоданчика бывает, — улыбается в седую бороду отец Александр (в миру Александр Попов), настоятель местного — при колонии — храма великомученицы Анастасии Узорешительницы. — Тогда досмотр еще больше времени занимает. Но это ничего, ничего…
Отец Александр, как и положено священнослужителю, ко всяким жизненным испытаниям относится смиренно, чему учит и свою «тяжелостатейную» паству. В колонии строгого режима немало тех, кто хочет научиться жить по-новому. По крайней мере, праздничные службы в храме посещают исправно, ходят и на ежедневные. А там — искренне они это делают или нет, никто не проверяет. Да и как проверить-то? Заглянуть в душу человека — не то же самое, что изучить его личное дело. Хотя кое-что администрация учреждения проверила точно.
— Те осужденные, которые регулярно бывают в церкви, не нарушают требований внутреннего распорядка, — рассказывает заместитель начальника ИК-2 Максим Микешкин. — Как правило, они работают или обучаются. А также участвуют в различных мероприятиях, что проводятся в колонии.
Крещенские купания — одно из таких мероприятий. Как и на воле, люди приходят на этот праздник каждый за своим. Кто-то отстоять службу и помолиться.
Кто-то — поговорить с отцом Александром. Осужденные часто спрашивают у него совета по поводу самых, казалось бы, житейских ситуаций. На душе, говорят, после разговора становится легче: настоятель легко разъясняет вещи, которые казались сложными и непонятными.
Другие изъявляют желание участвовать в религиозном празднике не только из духовного, но и из спортивного интереса. Хотят облиться на морозе водой.
— В принципе, осужденные могут заниматься закаливанием и в любой другой день — на спортивных площадках, которые есть в каждой локальной зоне колонии, — говорит Максим Сергеевич. — Но когда все вместе, сделать это, наверное, легче.
Каждый год накануне Крещения осужденные сооружают из снега подобие ванны в форме креста. Отец Александр озаряет крестным знамением ведра с водой — ее набирают из шланга возле воскресной школы. Добавляет в ведра немного той воды, которая освященная.
— Благодать! — радостно говорит осужденный Павел, мокрый, возвращаясь от импровизированной купели.
Он в храме за смотрителя. Местные осужденные его уважают. Вон и специальный костюм для крещенских купаний сшили ему — белая рубаха со штанами. Хотя, говорит Павел, и в черном «режимном» исподнем обливаться можно. Бог поймет и простит.
— Вообще, на пути к богу никаких преград быть не может, — считает Павел. — А вы почему на службе не стояли? — спрашивает он у нас. — Чтобы не мешать никому. А то один осужденный вышел из церкви. Сказал: не серьезно это. Мол, журналисты пришли — смотрят, снимают, с вопросами пристают, — отвечаю я.
— Несерьезно — это когда человеку может что-то помешать молиться, — глубокомысленно говорит Павел из-за полотенца, которые держат его товарищи. Переодевается.
— Не бывает таких ситуаций, когда человеку нельзя к богу обратиться. Молиться и надеяться на прощение можно всегда.
Олег Геннадьевич считает так же. В свое время прощение ему было даровано авансом: в советские времена грозила высшая мера наказания, но буквально через пару месяцев после суда ввели мораторий на смертную казнь, и осужденному дали 25 лет колонии. Потом еще добавили пять. Из общего срока Олег Геннадьевич отсидел уже 27… В церковь стал ходить с 2005 года. Говорит, что понял тогда: смерть его миновала для того, чтобы было время замолить грехи.
— Выйду, на даче буду жить, огородом стану заниматься, отцу старенькому помогать, — планирует человек, который почти три десятка лет не был на свободе. — У меня еще дочка есть и внучка Дашенька, она меня только по фотографиям знает… Так хочется познакомиться с ней!
Eще одно из наблюдений работников администрации колонии: осужденные, которые посещают воскресную школу и церковные службы, активно поддерживают связь с семьей. И родственники замечают положительные изменения в своих сидельцах: с ними легче стало общаться…
— Мы тут все за своих молимся, — говорит Павел. — Вот за маму мою молились — у нее рак почки обнаружили, и метастазы пошли. А сейчас все хорошо — почку удалили, а метастазов не стало. Это ли не чудо? Она так потом всех ребят благодарила! Мамочка моя…
А Николай молится за своего сына-подростка. Говорит, что у мальчика сейчас самый сложный возраст: и страшно — как бы чего не случилось.
— Мне много чего ему рассказать хочется. У нас в воскресной школе библиотека большая, столько всего интересного и полезного в этих книгах, — говорит Николай. — Главное, чтобы сыну слушать хотелось. И чтобы понимал.
О том же всегда переживает и отец Александр, торопясь через тернии контрольно-пропускного пункта колонии к своей пастве. Как они там? Захотят ли слушать? Поймут ли, что нельзя браться за старое?
В этот раз встречают его возле храма с широкими улыбками, здороваются, прижимаются лбами к руке… Все здесь, никто не отбился. Хорошо.
***
фото: Отец Александр проходит досмотр на КПП исправительной колонии N 2 ;Крещенские обливания ;Звонарь храма великомученицы Анастасии Узорешительницы, из местных.