Большой маленький человек
По всему выходит, что человек — существо слабое, чуть ли не беспомощное.
Он не властен над глобальными катаклизмами. Он не может гарантировать, что в любой момент с ним не случится беда… Но большинство из нас все-таки наивно надеется, что кое-что в этой жизни от нас зависит. А вдруг?
Ничего не изменить?
Зимнюю премьеру режиссера Данилы Чащина, которую сыграли в пятницу, ждали многие. Предыдущий его спектакль «Молодость», поставленный Чащиным для нашего драматического театра, собрал пять номинаций на премию «Золотая маска». На этот раз режиссер поставил чеховского «Иванова».
И раз сравнения с «Молодостью» все равно неизбежны, я сравню. «Иванов» у режиссера совершенно другой. Тоньше и милосерднее.
В первую очередь Чащин смело играет со временем. На вполне современной свадьбе Иванов (Сергей Скобелев), одетый в кожаную куртку, подхватывает свою молодую жену на руки и кружит, кружит, кружит… Сначала с улыбкой на губах, потом с трудом, когда останавливается — еле стоит на ногах. Таким измотанным он и предстанет перед нами в следующей сцене, будто уже вырезанной из классической чеховской пьесы. Какое это время? А какая разница?
Иванов — это собирательный образ уставшего интеллигентного мужчины средних лет. Герой Сергея Скобелева выглядит больным: сутулый, с лицом, которое он то и дело кривит от шума и слов окружающих, как от мигрени. По собственному признанию, Иванов взял на себя слишком много и надломился. Увел жену Сарру (Наталья Никулина) из семьи, и та пожертвовала одобрением родителей, сменила веру и имя, став Анной Петровной. А он смело жил, давал в долг, не был ни мелочным, ни трусливым. Казалось, хватит сил быть таким всегда.
Но теперь Иванов сам в крупных долгах с умирающей от чахотки женой на руках. От чахотки ли? Анна Петровна ходит то в шапочке, то в платочке, пряча волосы, и напоминает больную раком во время химиотерапии — снова режиссер уводит нас из прошлого в современность. Анна — хорошая жена, которая, безусловно, заслуживает любви. Но чувств больше нет. И главному герою стыдно за это. По совести он понимает — нужно отдать ей всего себя в эти последние дни. Но он не делает этого. И дальше совершает поступки все хуже и хуже. Мучаясь, будто невольно продолжает оступаться. Однажды у молодого доктора-правдолюбца, лечащего его жену и то и дело стыдящего Иванова, герой спрашивает: «Вот вы все про меня знаете лучше меня самого, так скажите, что мне делать?!» Вразумительного ответа на такие вопросы, конечно, никогда не следует.
И все-таки после спектакля этот смешной вопрос в отношении главного героя «А вы как думаете, что делать?» я задаю режиссеру Чащину. Он улыбается:
— Чехов не ответил, куда уж мне?
Чащин осторожен: не делает главного героя ни злодеем, ни мучеником. Или делает и тем и другим одновременно, смешивая краски. На задник сцены все время действия проецируются лица двух героинь, в судьбу которых вмешался Иванов. Eго жена и влюбленная в него девушка Саша (Марина Кошеляева) страдают на этих проекциях. И когда кажется, что вот оно, признание вины главного героя, сам Иванов появляется перед зрителем и пытается что- то сказать в микрофон. Но нам его не слышно, даже когда он начинает надрывно кричать. И жалко смотреть на то, каким непонятым и измученным он выглядит, корчась по сцене. Это его немое оправдание.
Чащин не расставляет оценок, не высокомерничает и не высмеивает, он просто направляет лампу внимания на развернувшуюся драму. И чем ярче она светит (в прямом смысле — в финале на сцене становится светлее), тем менее мутным и сложным выглядит положение героев. Заметно, что несмотря на искренние мучения, Иванов не делает ровным счетом ничего, чтобы исправить свое положение. Никто из героев на самом деле ничего не делает. И оттого ничто в их жизни не может измениться.
— Сколько во мне от Иванова? Не знаю. Мне кажется, нельзя сказать, что кто-то из нас Иванов в полной мере. И в то же время в разные периоды жизни мы все бываем на его месте, — говорит Чащин.
Война — герой не главный
Хореографический спектакль о жизни зауральской деревни в военные годы поставила молодой режиссер Тамара Мингазиева. Впервые его показали в субботу на сцене «Космоса». Первое, что я спрашиваю у режиссера молодежного театра «Билет на трамвай»: «Почему война?»
— Обычно я не беру военные истории, — отвечает она. — Но роман «Так было» Константина Лагунова зацепил — и зацепил именно человечностью… не войной. Война в романе как сквозной персонаж. Я не могу выбросить ее оттуда, но она далеко не главный герой.
Часто, когда молодежь со сцены начинает говорить о войне, смотреть на это непросто. Тема сама по себе сложная, а говорить о ней почему-то принято с несвойственным молодым людям пафосом. От этого остается послевкусие неискренности.
Спектакль Тамары Мингазиевой — совершенно современный. В нем современная хореография, музыка, костюмы и подход к теме. И потому кажется, что «60 ударов сердца» — искреннее осмысление и переживание темы. Танцуют молодые актеры действительно не столько о войне, сколько о людях, о самоотверженности, о потерях. И в первую очередь о любви. Которая рождается даже там, где, казалось бы, ей не осталось места.
Парить над землей
В субботу в областной научной библиотеке имени Менделеева показали фильм о Марке Шагале. Точнее, в программе целая подборка кино. Один из фильмов «Страсти по Шагалу» — анимационный. В нем оживают персонажи его необычных картин. А закадровый голос цитирует отрывки из автобиографии художника. На экране мы видим историю его жизни. Рождение в день большого пожара в Витебске, родном городе художника. Историю о первом рисунке. О встрече с будущей женой.
Именно она, Белла Розенфельд, добавляет в картины Шагала его знаменитые полеты. Вместе они уезжают из тесного Витебска сначала в Москву, потом в Литву, а после и в Париж. А на холсте художника они, нежно целуясь, всегда парят над землей.
Впрочем, прожив большую часть жизни в столице Франции, художник продолжал изображать Витебск — городок не то чтобы очень примечательный. Особенно по сравнению с Парижем. Но, возможно, Шагал, который умел воспарить над ним, видел его иначе.
Завершается фильм словами: «Мне пришлось покинуть Родину, но в своих картинах я всегда оставался верен ей. Почему в России я всегда был пятым колесом в телеге. Почему все, что делаю я, русским кажется странным, а мне кажется надуманным все, что делают они. Так почему же? Не могу больше об этом говорить. Я слишком люблю Россию».
Оставался верен он и своей жене Белле, до конца жизни отказываясь говорить о ней как об умершей.
.И если хорошенько подумать, то человек не властен над обстоятельствами ровно настолько, насколько обстоятельства не властны над ним. И художник из маленького Витебска может обнять свою жену и улететь куда ему вздумается — прямо посреди страшного XX века. Можно любить, несмотря ни на что, даже на смерть и войну. А можно запутаться в себе и задохнуться. Тут уж как кто сумеет.
***
фото: Сцены из спектакля Данилы Чащина «Иванов» ;Марк Шагал похоронен на кладбище городка Сен-Поль-де-Ванс.