«Иди домой, мальчик!»
Задавая вопросы о синдроме самозванца, я чувствовала себя очень неуютно. Казалось, что сейчас респондент поймет, насколько плохо я понимаю, о чем спрашиваю. Сама не знаю, что это за синдром, а делаю вид, будто знаю.
Получая ответы, испытывала еще большую робость: если умные и компетентные люди (мои собеседники) чувствуют себя иногда самозванцами в деле, которое любят и хорошо знают, то я-то на их фоне вообще… Кроме того, они отвечали так полно, интересно и грамотно, что мне не пришлось править их тексты. Получается, весь текст — заслуга собеседников, а я тут при чем?
Как ни странно, только готовя этот текст к печати, я сообразила, что мои переживания — это он и есть, синдром самозванца, во всей красе.
Анна, 49 лет, старший научный сотрудник, Государственный музей Востока:
— Сомнения по поводу своей компетентности возникают регулярно. У меня есть два комплекса: комплекс недоучки и комплекс младшего коллеги. Комплекс недоучки вполне обоснован: я не училась на восточном факультете университета, владею японским языком хуже, чем могла бы, да и западных языков следовало выучить побольше. Комплекс младшего: у меня были очень яркие учителя, отличные наставники. Мне до них — действительно — пока вообще не дотянуться.
Ощущение того, что я заняла чужое место, посещает меня крайне редко. Просто на этом месте я могла бы быть лучше, чем я есть. К тому же я к этому месту шла очень долго и трудно. Не то что я чувствую: «я этого достойна». Нет, чувствую, что я честно заработала право сидеть на своем месте. Но проблемы «недоучки» и «младшего» все равно остаются, их приходится все время чем- то компенсировать.
В общем, я иногда пользуюсь правилом «молчи — за умного сойдешь». Это не совсем игра в компетентность, но в каких-то ситуациях научного и рабочего (и личного тоже) общения сильно помогает скрыть некомпетентность. Пару раз пришлось по работе отвечать на вопросы, в которых я не сильна, — стыдно до сих пор. Вспоминаю с ужасом, очень переживаю, что мне не хватило смелости отказаться от этой работы сразу. Затраченные на нее усилия были огромными (мне пришлось долго копаться в материале), а качество результата в любом случае хуже, чем могло быть у специалиста. Мне, правда, страшно, что мне еще припомнят те мои работы.
Однажды я играла на сцене роль литературного агента Одри Вуд: в спектакле моего брата «Конец света с последующим симпозиумом». Это фантастическая женщина. Вот у нее-то с компетенциями было все отлично, а с чувством собственной компетентности — еще лучше! Я очень рада, что немного в эту даму окунулась, этот театральный опыт очень мне помог какую-то уверенность в себе приобрести. То есть я немножко играю Одри в сложных жизненных ситуациях. Иногда помогает.
Анна, 36 лет, преподаватель и экскурсовод:
— У меня было такое — похоже на описанный синдром — и не раз, поскольку уже несколько раз меняла сферу деятельности. Например, когда только-только отучилась на экскурсовода и проводила свои первые экскурсии. Я очень эмоционально выдавала все то, что успела узнать, но постоянно боялась, что раскроют, что всплывут пробелы в знаниях. То же самое было, когда стала заниматься преподаванием. Поначалу долго держалась эта неудовлетворенность собой, собственным уровнем, поскольку я понимала, что можно лучше. И сейчас до сих пор я понимаю, что некоторые вопросы меня могут поставить в тупик. И что есть немало преподавателей, которые лучше меня. Просто сейчас я иначе к этому отношусь: стараюсь не воспринимать это как упрек себе, а продолжаю учиться.
Это что касается профессиональной деятельности. Что касается семейной жизни и отношений с детьми, тут порой приходится делать хорошую мину при плохой игре. Все думают, какая ж я замечательная и высокоэффективная мама и жена, но на деле все хуже, чем кажется.
В общем, эта роль, на мой взгляд, почти всем людям должна быть знакома. А тем, кто пробует что- то новое в профессиональной деятельности, тем более.
Да, забыла сказать: у меня нет ощущения, что я занимаю не свое место, даже если я чувствую себя в некоторых сферах дилетантом. Как только это ощущение («я должна быть не здесь») возникает, я стараюсь как можно быстрее перестать этим заниматься. Иными словами, дилетантизм с удовольствием постепенно позволяет нарастить компетенции, дилетантизм без удовольствия всегда остается таковым.
Павел, 45 лет, переводчик:
— Синдром самозванца со мной случается. Именно что случается — я никогда не могу предугадать, в каком месте и в какое время он на меня обрушится. Вот, например, не столь давно мне довелось побывать на двух премьерах по одной и той же пьесе, которую я переводил. Я сидел в зале на премьере в первом городе и не знал, что делать: выскочить из зала? провалиться на том самом месте? Большая часть того, что звучало со сцены, казалась громоздкой, тяжеловесной, фальшивой, вымученной. В антракте я даже не рискнул выйти из зала — кое-каких знакомых я встретил перед началом, мы немного поговорили, и мне очень уж не хотелось столкнуться с кем-то еще. Все мысли были заняты только одним: «Неужели это я сделал? Ужас! Кошмар! Больше никогда! Отозвать текст из публичного обращения и забыть как страшный сон!»
На следующий день я улетел в другой город, где была другая премьера. Спектакль шел совершенно иначе: казалось, что все актеры, занятые в том спектакле, незримо присутствовали у меня за спиной, когда я работал над переводом, — настолько точно, уместно, интонационно выверенно звучал тот же самый текст в их исполнении. Их игра добавляла мне особого веселья, потому что свой текст я знал вдоль и поперек, и, глядя на актеров, на то, как в их игре рождается слово, совершенно живое и осмысленное, я принимался хохотать чуть раньше остального зала — я же знал, что скажет актер! Этот спектакль возвратил надежду, что и в другом городе спектакль скоро наиграется, актеры присвоят текст, и он зазвучит как надо.
Я сталкиваюсь с этим синдромом всю свою жизнь — неожиданно и непредсказуемо, так что сказанное выше лишь один из многих случаев. Мне кажется, сомнения свойственны нам всем, хотя и я, может статься, утрачу эту способность к сомнениям, когда превращусь в пенсионера со стажем. Eсли доживу, конечно.
Светлана, 43 года, копирайтер:
— Синдром самозванца мне не знаком, но неуверенность свойственна. Бывает недостаточно компетенций в том или ином деле. Это раздражает меня. Но я об этом предупреждаю и стараюсь научиться, не изображаю знание и умение. Может быть, поэтому и мысли об этом не угнетают меня, не мучают. Не помню ситуации, чтобы мне казалось, что я занимаю чужое место. По молодости часто действовала по принципу: главное ввязаться в бой, а там разберемся. Бралась за дела, не до конца понимая, как с ними справлюсь. Но разбиралась по ходу дела, в итоге выходило неплохо. Я сейчас об этом не жалею, потому что обрела новый опыт, знания и т.д.
Александр, 47 лет:
— В тридцать лет меня назначили директором предприятия. Да еще в совершенно новой для меня отрасли. И вот первая планерка. Человек тридцать в зале заседаний: руководители, которые всю жизнь проработали здесь, настоящие зубры. Начальники цехов и подразделений, снабженцы, инженеры. Сижу в центре, даю всем по очереди слово. И понимаю, что половины из того, что они мне говорят, я вообще не понимаю. Кто и что вовремя не поставил. Почему продукция не продается. Почему снабжение везет не то, что нужно. А что нужно, наоборот, не везет. Почему нет денег. Оборудование ломается. Ну и так далее. А хуже всего с отраслевой терминологией. В общем, сижу, молчу. Слушаю. Щеки, правда, не надуваю, не было еще тогда щек. Мучился целый час. Никогда не забуду этого кошмара.
Eлена, 49 лет, журналист:
— Это мой страшный сон: меня отправили брать интервью, а я не знаю, кто мой собеседник. Хотя на заре моей профессиональной деятельности такое случалось. Ведь интернета не было, взять информацию было неоткуда, а замредактора говорит: через пять минут идешь брать интервью. Иду, представляюсь, и, на мое счастье, собеседник сам начинает рассказывать — ведь ему-то понятно, зачем к нему подослали корреспондента. А я с умным видом киваю и записываю. Или вот еще случай: пресс- конференция крупного чиновника из Москвы. С ним корреспонденты столичных СМИ приехали, матерые тетки, и тут я, вчерашняя школьница. Перед началом пресс-конференции формулирую вопрос и судорожно повторяю его. Господи, сейчас все поймут, какая я глупая. Отсидеться нельзя, я представляю областное издание. И вот наконец мой черед, я встаю и (ура, не сбилась хотя бы на имени-отчестве!) с чувством задаю свой глубоко выстраданный вопрос. А чиновник смотрит на меня и говорит: «Вот сразу видно — человек в корень смотрит! Ну просто в точку! В самую суть!» Это он про меня? Точно, все на меня смотрят (тетки — злобно). Сейчас кажется, он просто подшутил надо мной, заметив, как я боюсь. А может, прожженных теток так затроллил. А может, у меня как раз СС.
«Я вообще, можно сказать, амбициозный человек — ни на одном поприще не добралась до карьерных вершин, но зато очень многим успела позаниматься. А сколько всего еще впереди», — говорит о себе сорокалетняя Eлена, экономист по образованию, журналист, актриса и бухгалтер по опыту работы. Когда Eлене было 23 года, она увидела вакансию бухгалтера, которая ее заинтересовала, но от кандидатов требовалось владение профессиональной компьютерной программой: тогда все переходили на автоматический учет. Eлена ни разу не пользовалась программой, но это ее не смутило. Она решила, что как-нибудь выкрутится. На тестовом испытании Eлена села за компьютер, пощелкала мышью, а затем сказала, что в программе сбой. «Вызвали программиста, и я ему шепотом призналась, что программу не знаю. И он мне подсказал, как ей пользоваться». Eлену приняли на работу, и она быстро освоила программу.
ФОТО ИЗ АРХИВА РEДАКЦИИ
***
фото: