Под впечатлением от Сейфуль-Мулюкова
Кем я хотела быть в детстве?
Ну, не в том возрасте, когда девочки играют в больничку или школу, конечно. В классе третьем-четвертом я страстно хотела быть журналистом-международником. Передачи «Международная панорама» и «Сегодня в мире» были моими любимыми. Журналистов Каверзнева, Боровика, Сейфуль-Мулюкова, Жукова, Цветова слушала не отрываясь. Причем интерес был не туристический, как у нынешних тревел-блогеров: вот я иду, вот я ем, вот я делаю стотысячный снимок всем известного места. Мне было интересно: что там, в глобальном мире, происходит и как об этом можно интересно рассказать.
В четвертом классе под впечатлением от телепередачи про Кампучию подошла к классному руководителю Ольге Николаевне с предложением: давайте говорить о политике! Дело было в одной из донецких школ (это теперь ДНР, где я не буду никогда). Сразу же со мной пообщалась учитель географии (она же парторг школьной организации), и не поверите: у нас, у четвероклассников школы N 109, появился свой политический клуб. Мы делали докладики по материалам энциклопедий про страны и народы и после уроков читали-обсуждали. Было интересно!
Потом с родителями переехала в Тюмень, и была сначала 16-я школа, и еще 42-я. Новая микрорайоновская. Жесть! Особенно после интеллигентной шестнадцатой. Но преподавательский состав там был очень сильный. Мы ведь в университет без репетиторов поступали после обычной средней школы. Такие нам в то время прочные знания давали.
В жизни каждого есть люди, определившие наш путь. У меня это не родители. Мои родители не исповедовали никаких педагогических теорий, у них не было никакой родительской стратегии (которая, кстати, всегда была у меня в отношении моего ребенка). Так что человеком, повлиявшим на мой выбор жизненного пути, была учитель истории Татьяна Витальевна Скворцова. Замечательный мой любимый Учитель. Это была жизнерадостная, умная, ироничная женщина, которая на стыке времен (начиналась перестройка) тонко подмечала изменения в мире и в стране, а информацию о противостоянии двух политических систем подавала максимально объективно, без диссидентских заклинаний. Я помню урок мира в десятом классе, посвященный волнениям в Грузии накануне 1 сентября, который научил меня правильно реагировать на всякие призывы «пойдем помитингуем». Смысл учительской речи был таков: здравомыслящему человеку не место на митингах, так как ничем хорошим они не заканчиваются.
На уроках обществоведения она разбивала класс на группы, давала задание подготовить аргументы за и против и устраивала дискуссию, и это было самое лучшее в выпускном классе. Возможно, поэтому моя детская мечта о международной журналистике (мыслить глобально) трансформировалась в желание поступить на исторический факультет, чтобы получить профессиональные знания о прошлом.
Параллельно с получением образования на заочном отделении ТГУ я работала библиотекарем в областной библиотеке, потом архивистом в госархиве. Наверное, при другом жизненном раскладе мое место должно было быть в музее. Музей — это удивительное место, многих он затягивает и привораживает на всю жизнь. Меня отпустил, но навыки, полученные там, работают на меня до сих пор. Как, впрочем, и библиотека, и архив пригодились тоже.
Но в девяностые годы в культуре царил просто физически невыносимый пессимизм. И вопрос был даже не в оплате труда. Это была какая-то общая растерянность. При этом новое время требовало огромное количество бухгалтеров, секретарш, юристов. И вот в 27 лет я пошла получать второе высшее образование юриста.
Позже я размышляла: а почему я сразу после школы не поступила на юрфак? Возможно, потому что в школьные годы юрист представлялся мне непременно работником угрозыска или следователем. Должность судьи казалась избыточно ответственной. В плановой экономике не нужны были юристы гражданско-правовой направленности.
Как сказал один мой уважаемый коллега: наше поколение вынесло и выходило переходное время (от советского законодательства к российскому). Очень многое юристу приходилось делать вручную, ходить ножками и сидеть в многочасовых очередях. Не было порталов, сайтов, МФЦ. Навыки первой профессии тут пригодились: осознание того, что «все уже было», помогало искать креативные ходы. И находить их.
Года через четыре, как обещают, закончится реформа юруслуг, и у меня есть желание завершить этот этап. Выйти из профессии. Хотя… звезды шоу-бизнеса и по десять лет прощальные гастрольные туры устраивают!
Когда я смотрю на поколение своей дочери, я вижу удивительных людей. Хрупкие, тонкие девочки свободно говорят по-английски, занимаются йогой и спускаются с гор на сноуборде или горных лыжах; только диву даешься от их физической силы, внутреннего баланса, навыков и умений. За 15 минут собрать-разобрать палатку в походе? Пройти стрессовое интервью и с первого раза попасть на работу в нефтяную компанию? Eсли бы нас в школьные годы учили этим навыкам, сильно ли изменило бы это мою профориентационную прямую? Может быть. И сейчас это был бы рассказ о другом человеке.
Моя дочь, кстати, не выбрала профессию юриста. Не ее это! Юриспруденция требует большой емкости памяти (и умения вовремя эту память очищать от избыточной информации), стрессоустойчивости и знания пределов своих возможностей, твердости и честности, а также умения разделить горечь своего клиента от невозможности достичь желаемого результата.
Мне представляется, что, учитывая демографические перекосы в нашем обществе (мое поколение должно работать еще десять лет, а поколению моей дочери уже нужны рабочие места), базовая специальность юриста может быть перспективна, только если к ней добавить техническое, инженерное или финансовое образование. Только тогда есть карьерные перспективы. А преподавание истории и обществоведения в школе очень сложно из-за идеологических шатаний в обществе.