Письма с личного фронта
— Ладушки, ладушки, — напевает дочка, покачивая пупса. — Где были? У бабушки!
Я как раз в это время перечитываю письма бабушки Жени. Последнее получено в 2007 году. Совсем короткое. «Радуюсь и вдохновляюсь, настроение приподнятое. Многое хочется написать, но рука не подчиняется, а левой не могу писать, вот и приходится разрабатывать правую. Надежды не теряю. До свидания… Целую. Бабушка. Пиши почаще».
Она умерла в марте 2013 года. Родилась в марте 1921 года.
Бабушка жила далеко от нас, в Измаиле Одесской области. Мы выбирались туда почти каждый год. А она лишь один раз навестила Тюмень, в 1976 году. Я в то лето впервые гостила в Измаиле без родителей и оттуда приехала с бабушкой.
Именно бабушка записала меня в школу. Причем добилась, чтобы меня определили в «А». Это был, по ее мнению, лучший класс, потому что А — первая буква. Также она усмотрела добрые знаки в имени и отчестве первой учительницы: имя совпадает с моим, отчество перекликается с фамилией бабушки по второму мужу.
Бабушкин выбор оказался для меня неудачным. Классная руководительница, пользуясь привилегированным положением в школе, взяла в основном тех, чьи родители могли принести пользу: занимали высокие должности, имели блат в торговле, сервисе и т.п. Конечно, она не могла ограничиться одними сливками, ей пришлось учить и сарайских детей. А я оказалась ни к селу ни к городу, не пришей кобыле хвост.
Нет, не надо было настаивать на букве А. Но бабушка же всю жизнь была уверена, что знает, какой выбор правильный! Она постоянно поучала, наставляла, давала рекомендации. С течением лет, правда, стала делать оговорки «конечно, ты можешь не слушать» и смягчать свои категоричные мнения.
Ни одной из бабушкиных указок я не следовала. Eе представления сильно отличались от моих. И все равно я жила с оглядкой на бабушкины слова. Они так глубоко засели, что, похоже, я до конца дней буду их выковыривать.
Мне шестнадцать, я рисую и сочиняю песни, а бабушка отчитывает: «Снова у тебя увлечение мимоходом. Пора подумать по-взрослому о будущей профессии». Мне семнадцать, занимаюсь в юнкоровском кружке, а бабушка настаивает: «Писать в газету можно любому специалисту любой профессии. Мой совет идти в технический вуз, получить специальность, а если у тебя действительно есть дар писать, то все равно пробьется». Накануне выпускных и вступительных экзаменов она предупреждает: «Обольщаться не надо. В твоем возрасте обычно розовые мечты, а жизнь намного сложнее и суровее, и надо быть готовой к любым испытаниям».
Мне пятьдесят, я обольщаюсь, поддаюсь мечтам, увлекаюсь мимоходом, сочиняю стихи и сказки. В общем, все не так, бабушка.
Перечитывая письма, вижу, как ты смягчалась. Никогда не укоряла за поступки, раз уж они совершены, лишь тревожилась о будущем и пыталась вновь и вновь помочь, поддержать меня своим знанием.
В 18 лет ты стала учительницей. И в восемьдесят с лишним оставалась учительницей, занималась с приходящими школьниками.
Пережила две войны, коллективизацию, голодомор, тиф и много чего еще. «Надо быть бойцом до конца». Ты была бойцом до самого своего страшного мучительного конца.
Наверное, и я смогу, если что… Мы ведь похожи.
Eлизавета Ганопольская
ФОТО ИЗ ЛИЧНОГО АРХИВА
***
фото: Евгения Моисеевна Захарова.